– А жить где?

– Да живи у нас.

– Глупости. У вас и так места немного, а тут я…

– Можно в общежитие. А потом видно будет.

– Неплохо бы…

– Или комнату у кого снимешь. Сейчас многие жилье сдают. А вот как там, расскажи.

Он не сказал, где «там», но Валек понял, что его просят рассказать о лагере.

– Там… – он в первый раз за вечер произнес матерное слово. – И вспоминать неохота. Вот смотри, – он широко раскрыл рот. – Одни железяки желтые да белые… Или вот, – сунул под нос Володи левую руку без двух пальцев. – Требуху показать не могу, но тоже не в лучшем виде. Так что, зятек, и заговаривать об этом не стоит.

– О чем толкуете? – поинтересовалась вошедшая с очередной тарелкой сестра.

– Ты садись, – потянул ее за руку Валек, – хватит бегать взад-вперед.

– А вот скажите, – спросил Володя, переводя взгляд то на брата, то на сестру, – почему вы такие разные, ведь близнецы же? Валентин вон чернявый, смуглолицый, глаза темные, а Катя у меня словно из сметанного теста вылеплена. Близнецы должны быть похожи друг на друга как две капли воды.

– Мы не близнецы, а двойняшки, – пояснила Катя. – Близнецы – это когда однополые, то есть однояйцовые, а мы…

– Да брось, – перебил ее Валек, – давай лучше за отца с матерью выпьем. А то совсем про них забыли.

Сестра горестно потупилась, потом проговорила:

– В прошлом году вызвали меня в КГБ. Справки вручили и на папу, и на маму. Мол, реабилитированы посмертно… Ни в чем не виноваты, значит…

– Ах, суки! – невольно вырвалось у Валька.

– Ты помнишь, как их забрали? – спросила Катя.

– Вроде ночью? – в сомнении произнес Валек. – Кажись, весна была… или зима?

– В марте… Считай, ровно десять лет назад. Сразу после праздника – Международного женского дня. – Она невесело усмехнулась. – Пришли, точно, ночью. Все перерыли. Отец, помню, все повторял: «Это ошибка… Это ошибка…»

– Ага, – сказал Валек, – это и я помню. Интересно, за что их прихватили?

– Может, донес кто? – высказал предположение Володя. – У нас в цеху работает один, раньше в органах служил, потом уволили… Так он рассказывал: все на доносах построено было. Одного хватали, он на второго стучал, а тот на третьего… так и раскручивали дела, а потом докладывали о раскрытии шпионско-террористической группы. Вот и ваших, должно быть.

– Отец в исполкоме работал, мать в гороно. Какие они шпионы-террористы?

– Э, брат, – перебил Валька зять, – тебе ли рассказывать, какие шпионы там сидят. Сам небось знаешь…

– А ведь хорошо жили, – вздохнул Валек, – все было. Всегда одеты-обуты… Хаванина… еда то есть, – поправился он. – И если бы их не забрали, разве б я стал вором? Ах ты!.. – он залпом выпил рюмку.

– Спасибо тетке, – сказала молчавшая Катя, – не бросила в трудный час. – Царство ей небесное, Аглае. Ты вон быстро от рук отбился, дома и то не всегда ночевал, а мы с ней… И как выжили? Только благодаря Аглае десять классов сумела окончить. Ей и еще одному старичку.

– Какому старичку? – не понял Валек.

– Так, одному, – замялась Катя. – Помогал нам, деньги переводил, хотя сам бедствовал. И ей царствие небесное. Ладно, чего уж вспоминать… – она тяжело вздохнула. – Давайте помянем тех, кто не оставил в трудный час.

– А я, значит, оставил? – неожиданно взъерепенился Валек.

– Валентин! – укоризненно произнес зять.

– Оставил не оставил, – спокойно констатировала Катя, – а если бы со шпаной не связался и не сел, я думаю, нам бы полегче было. Ты, собственно, выбрал самый легкий путь, покатился под гору.

– Да я… да я!!! – выкрикнул Валек. – Я там… здоровье… на лесоповале…