и которого почитал Мстислав и все люди. Он не позволил никому высказываться в пользу войны из-за Ярослава, сказав: «На тебе будет грех, если преступишь крестное целование; но это лучше, чем проливать кровь христианскую». И собрал иерейский собор (ибо митрополита в то время не было), и сказали [участники собора] Мстиславу: «На нас да будет тот грех, заключи мир». И выполнил [Мстислав] волю их, и преступил крестное целование к Ярославу, и сокрушался об этом до конца дней своих. А Ярослав пошел опять в Муром).

Изгнанный из Чернигова Ярослав Святославич княжил там с 1123 г.[4] Он был младшим из сыновей Святослава Ярославича (ум. в 1076 г.). По решению Любецкого съезда 1097 г. бывшие владения Святослава, полученные им от отца, Ярослава Владимировича, в 1054 г., закреплялись за его сыновьями[5]. Они включали в себя обширную территорию от Чернигова до Мурома[6]. В Чернигове княжил Давыд Святославич, а после его кончины в 1123 г. – последний оставшийся на тот момент Святославич – Ярослав. Всеволод Ольгович был старшим сыном Олега Святославича (ум. в 1115 г.) и являлся, по древнерусским нормам наследования княжеской власти, следующим в очереди на черниговское княжение[7]. Однако он не захотел ждать и изгнал дядю из Чернигова. Из летописного рассказа выясняется, что киевский князь Мстислав Владимирович, сын Владимира Мономаха, целовал крест Ярославу – несомненно, в качестве гарантии его княжения в Чернигове. К этому крестоцелованию апеллировал Ярослав, требуя у Мстислава вернуть его на черниговский стол. Крестоцелование Мстислава могло иметь место еще в 1123 г.: тогда киевским князем был его отец, но с 1117 г., когда Мстислав был переведен Мономахом из Новгорода в киевский «пригород» Белгород[8], старший Владимирович стал фактически соправителем отца, и, возможно, они санкционировали вокняжение Ярослава вместе. Другой вариант – что Мстислав целовал крест Ярославу после своего вступления на киевский престол в 1125 г., подтверждая, таким образом, обещание отца блюсти под Ярославом Чернигов. В любом случае очевидно, что киевский князь давал санкцию на занятие стола в Чернигове, т. е. оно не являлось внутренним делом местной княжеской ветви – Святославичей. В этом не было ничего необычного: и ранее занятие стола в той или иной волости[9] требовало санкции киевского князя или коллектива князей во главе с киевским. Отец Владимира Мономаха, Всеволод Ярославич, в период своего киевского княжения (1078–1093), «раздаваше волости» своим племянникам[10]; распределение волостей было произведено на Любецком съезде князей 1097 г.[11] После некоторого ослабления влияния киевского князя при Святополке Изяславиче (1093–1113), в киевское княжение Владимира Мономаха (1113–1125) власть главного правителя Руси вновь усилилась. Владимир жестко пресекал противодействие своей воле, отняв княжение в Минске у Глеба Всеславича и во Владимире-Волынском – у Ярослава Святополчича[12]. Мстислав продолжил политику отца: в 1129 г. он лишит своих владений полоцких князей и вышлет их в Византию[13]. И вот Всеволод Ольгович грубо нарушает волю киевского князя… Мстислав и его брат Ярополк, княживший в Переяславле, намереваются военной силой восстановить Ярослава на черниговском столе. Всеволод включает свои ресурсы. Он приглашает половцев во главе со своим дедом по матери – Селуком (Осолуком)[14]. Но половецкие послы ко Всеволоду были перехвачены людьми Ярополка, в результате половцы уходят восвояси. Тогда Всеволод пытается повлиять на окружение Мстислава и упросить о мире его самого. Здесь у него был серьезный козырь: Всеволод был женат на дочери Мстислава