Я положила девочку на застеленный одеялом сундук, принялась разматывать свивальник, а потом — выковыривать её из туго замотанных пелёнок. Ворчала:

— Ну зачем так пеленать? Кошмар какой-то… Пока достанешь… Пока… Господи, как это размотать-то?!

— Дай, — буркнула Вранка и ловко нашла край пелёнки, в несколько движений полностью раскрыла худенькое тельце новорождённой.

— Спасибо, — ответила я сухо, склонившись над Отрадой. Какая же она маленькая! На три кило не потянет… Скорее два с половиной, может, меньше. Ей бы сейчас материнского молока каждые два часа понемножку…

— Я её перевивала недавно, — с опаской предупредила Вранка. — А она не спит.

— Надо свободнее пеленать. Сколько раз в день она ест?

— Так ить как заплачет, так и даю, — пожала плечами девочка и показала мне рожок из бересты с тканевой затычкой. Уфти, кошмар какой! Наверное, ткань эту и не меняли ни разу… А молоко…

— Молоко кипятили? Развели с водой? Оно же жирное, козье!

Поскольку малая смотрела на меня удивлённо, я повернулась к старой:

— Кипятили?

— Чтой-то? — не поняла она. Я вздохнула безнадёжно, потом разозлилась:

— Иди искать кормилицу! Немедленно! Сули всё, что хочешь, но чтобы нашла сей же час!

— Ох ты горе горькое… — попыталась было пожаловаться прислужница, но я рявкнула:

— Сейчас!

— Это… Дарушка… — робко сказала Вранка. — Там у болота Мыська родила ж! Аккурат на Вырий!

— Та куда ту Мыську, шо ты… — отмахнулась Дара. — Мы не в избе на выселках — в княжьем тереме!

— Стоп, — прервала её я. — Эта Мыська согласится?

— Так чего ж ей не согласиться, — пожала плечами Вранка. — На год переселиться в терема — это не на болоте жить!

— Иди за этой Мыськой, — распорядилась я. — Сама её проверю, чтоб больная не оказалась.

— Да как же, — растерялась Дара. — Как же с болота, беднячку? Что светлый князь скажет?

— Ты лучше спроси себя, что скажет светлый князь, если ты угробишь его дочь!

Девочка вдруг расхныкалась, завозилась, почувствовав прохладу, и я склонилась над ней. Посмотрим, посмотрим, что у нас там… Потёрла ладони друг о друга, чтобы согреть, и положила их Отраде на животик. Погладила, сосредоточилась. Ну, маленькая, покажи мне, что у тебя болит.

И почти не удивилась, увидев весь желудочно-кишечный тракт, мерцающий оранжевым. Угробят мне ребёнка своим козьим молоком! А это что такое, что за красное колечко у самого желудка? Я наклонилась, чтобы сообразить, и сообразила. Спросила у Вранки:

— Она часто срыгивает?

— Чегой-то? — не поняла девчонка. Я показала жестами. Она кивнула: — Агась, и часто, и много, уж всю постельку обмочила, не успеваю стирать!

Ясно. В сочетании с пищеводом, которому явно плохо, это рефлюкс. Я не смогла спасти её мать, но Отраду вылечу.

Красное колечко под моими пальцами задрожало, когда я принялась разглаживать его и сдавливать. Чудо чудное, но сфинктер пищевода поддавался, как мягкое масло. А я боялась промазать — ведь тело совсем маленькое, всё внутри маленькое! В какой-то момент даже хотела раздвинуть пальцы, чтобы приблизить, как в смартфоне, но вовремя остановилась. Тьфу! Ещё бы повредила что-нибудь… А теперь надо посмотреть, как реагирует сфинктер. Только бы снова не растянулся! И травку найти против ожога пищевода…

Но это потом. Сейчас стоило бы сменить пелёнку, потому что прекрасная княжья дочь Отрада напрудила целую лужу. Пеленать я не умела, поэтому убрала руки от девочки и кивнула Вранке:

— Твоя очередь!

Она бросила на меня злой взгляд и потянулась за чистыми пелёнками. Я обернулась и увидела Дару, которая всё ещё стояла у нас за спинами. Подняла брови в удивлении: