Я двинулся к своим товарищам, которые так и стояли у амбара с лошадьми под узду, помахал им рукой, привлекая к себе их внимание.

– Боярича чуть насмерть не заморили, – сказал я. – Плохо ему, лихорадка, я помочь попытаюсь. Вы езжайте на постоялый двор, там встретимся. Если сегодня не вернусь, не волнуйтесь, Лукич плох совсем, может быть, придется и ночью за ним приглядеть, – я сделал шаг вперед и шепнул Ромке на ухо, так, чтобы слышал только он. – Про ход тайный у Петра спроси, да и вообще подумайте, как его вывести из крепости можно, чтобы не переполошить всех.

Развернулся и пошел обратно к Борису Руслановичу, приняв вид начального человека, который только что раздал указания подчиненным и не допускает и тени сомнения в том, что они будут выполнены, после чего мы вместе с начальником стражи отправились в жилище лекаря.

Тот, похоже, человеком был не бедным: жил в отдельном двухэтажном доме, который находился прямо во дворе детинца и выглядел вполне себе ладно. Здесь даже был небольшой огородик, с грядок которого уже поднимались вверх побеги лекарственных трав. Вид портила только лужа грязной воды, если не успевшей впитаться в землю, у самого крыльца. Похоже, именно тут лекаря и пытались привести в себя.

– Неплохо у вас тут лекари живут, – заметил я, когда Борис Русланович толкнул от себя створку двери.

– Да, этот бездельник хорошо устроился, – согласился со мной начальник стражи. – Он тут лет двадцать уже живет, еще князю Кириллу служил.

В сенях стоял тяжелый травяной дух, такой знакомый с самого детства. Сердце внезапно кольнула печаль. На секунду мне показалось, что стоит закрыть глаза, как я окажусь у себя дома, в Васильевское селе, и снова буду помогать матери разбирать травы, готовить мази и снадобья.

– Давай, Олег, бери, что тебе нужно, а я снаружи подожду, – сказал начальник стражи, и посторонился, пропуская меня вперёд. – Ты только быстрее постарайся, хорошо? Не по себе мне, не по душе то, что мы пленного из темницы забрали.

– Постараюсь, – ответил я, с трудом проглотив стоявший в горле ком и прошёл в жилище местного лекаря.

Да уж, кому-кому, а ему явно самому смалец для мазей топить не приходилось. На нескольких столах были расставлены самые разные устройства, многие из которых я видел в первый раз, а о кое-каких даже не слышал. С уверенностью я узнал только перегонный куб, о котором рассказывала мать. Она наверняка не отказалась бы от такого, потому что тогда ей не пришлось бы покупать спирт у торговцев, которые не только ломили на него цены, но и норовили разбавить водой.

От воспоминаний о матери вновь заболело в груди, но отогнав печаль, я принялся вспоминать ее науку.

Лихорадка, сильный сухой кашель – все это говорило о том, что у боярича после проведённых в холодной и сырой камере дней началось воспаление лёгких. Сама по себе эта штука очень опасна, почти смертельна, хотя мама и умела с ней вполне успешно бороться.

Хотя, может быть, все не так уж и страшно, но лучше готовиться к худшему.

Я принялся открывать шкафы и перебирать хранившиеся там травы. Отличать их приходилось не столько по виду, сколько по запаху, но этому я научился ещё с самого раннего детства.

Бороться в первую очередь нужно было с лихорадкой, именно она может привести к смерти. Отыскав череду, липовый цвет, ноготки, мяту, душицу и фиалку, я взял ступу, набросал внутрь по горсти каждой из трав и принялся толочь. Засушены травы оказались на совесть, и скоро я получил целый стакан однородного серого порошка. Вот он-то и должен помочь сбить жар, нужно только его правильно заварить.