Сбросив вещи в таз с грязным бельем, я включила воду и быстро сняла с себя это ненавистное розовое платье. Ванна не успела, как следует наполниться, но я уже села в нее, схватила мочалку и принялась яростно смывать с себя надуманную грязь. Это было сродни какому-то помешательству, мочалка не мыла меня, а скорей царапала до крови. Беззвучно рыдая, чтобы меня не слышал дед, я продолжала остервенело мыться. Остановилась только тогда, когда кожа вся уже раскраснелась и в некоторых местах припухла. Жаль, что эти синяки проклятые никак смыть нельзя.

Я тупо рассматривала себя, эти жуткие синие отметены, а мозг будто издеваясь, подкидывал мне яркие картинки прошедшей ночи. Мне было физически хорошо с этим человеком, и я себя за это ненавидела, буквально сжирала изнутри.

— Ненормальная, ненормальная, — тихо нашептывала я самой себе, обхватив голову руками.

Мысль о том, что сегодня этот Князь снова захочет увидеть меня, была сродни удару в живот. У меня даже дыхание сбилось. Они будут меня ждать в семь вечера. Нет! Я никуда не пойду! Не заставят! Пусть этот Князь ищет себе другую игрушку.

Выйдя из ванны, я закуталась в халат, чтобы скрыть свои синяки. С футболкой пришлось попрощаться, за ней же последовало и платье. Этой дряни в моем доме не место.

Дед, как обычно, смотрел телевизор, пока я пыталась прийти в себя, принять ту мысль, что сегодня ночью меня взял незнакомый мужчина. Ничего не получалось. Меня всю трясло и лихорадило. Я легла в спальне в свою кровать и накрылась с головой одеялом. Стоило на секунду закрыть глаза, как тут же возник образ этого Князя, пронзительный взгляд его темных глаз. Тело тут же начало ныть, будто меня снова болезненно стиснули огромные грубые ручищи.

Я провалилась в тревожный сон. Мне снилась тьма, рассеивающаяся каждый раз, когда возникал образ Князя. Я не видела его целиком, только глаза, иногда кривую ухмылку. Чувство страха просочилось даже сюда, где не было реальности, только сновидения. Я убегала от этого человека, а он просто смеялся мне в спину. Как бы быстро я ни бежала, его смех продолжал всё также отчетливо звучать в моей голове. Затем чужие руки больно схватили меня и я, вскрикнув, проснулась.

Голова сильно закружилась от резкого пробуждения, начало мутить. Ко мне в спальню зашел испуганный дед.

— Ева, что с тобой? Ты так кричала, — он присел на край кровати.

— Дурной сон. Всё уже нормально, — быстро ответила я, переведя дыхание. Смелости посмотреть деду в глаза так и не хватило. Я ненавидела врать ему или о чем-то умалчивать.

— Ты сама не своя. Случилось что-то?

— Нет, — я медленно села в постели и быстро глянула на дедушку. В груди тут же больно защемило.

Он — единственный родной человек, который у меня был. Я с ним жила с двух лет. Отца я не знала, а маму давно лишили родительских прав. Она много пила и вела не самый порядочный образ жизни. Всё, что у меня есть, дал именно дед. Поэтому я жалела его, зная, что у него слабое сердце. Такой правды он не переживет, уж больно любит он меня и заботится.

— Просто, кажется, устала немного. Работа и всё такое, — соврала я и даже не покраснела.

— Да уж, — тяжело вздохнув, произнес дед. — Не такой жизни я для тебя хотел, — его голос едва ощутимо дрогнул. — Тебе бы учиться пойти, потом устроиться на хорошую работу и найти надежного молодого человека.

— Ну ладно тебе, — я приобняла деда и устроила голову у него на плече. — Справимся как-нибудь. Работа, какая никакая, но есть. Да, с учебой, конечно, не увязка, но зато есть молодой человек.