Конь пошел галопом, чувствуя неспокойствие всадника. Нарушены новгородские законы, думал Владимир тоскливо. Нарушены права тиуна, галопом поскачут жалобы великому князю. Слава Сварогу, тот уже выступил в поход, догнать непросто. Да, он играет с огнем. Ведь ни Стойгнев, ни Добрыня ему не опора. У каждого свои собственные цели. Его хотят использовать только для себя. И для Стойгнева, и для Добрыни он только имя, им будут пользоваться кто как лопатой, кто вместо веника, а кто и заместо скамеечки для ног.

Да, хотят и будут, что он может сделать? Сейчас – ничего. Ему нужны люди, что будут верны именно ему, юному новгородскому князю. Звенько первый, здесь ему просто повезло. Впрочем, почему повезло? Он сам завоевал сердце и душу этого холопа. Не так просто завоевал, голова до сих пор кружится, а в ушах будто комар звенит! Теперь надо находить и завоевывать умелых из холопов. У них нет ни земель, ни богатства – это может по крохам давать им он, новгородский князь. Только по крохам, у него самого одни крохи, но они будут счастливы и тем, будут держаться за него. Только за него, ибо другие их будут ненавидеть. И сразу все отнимут, ежели с ним, их защитником, что стрясется…

Ладно, сказал себе сердито. Надо волю в кулак, а сопли и слезы – в тряпочку. У кого нет врагов, тот ничего не стоит! Тот вообще не человек.

Копыта стучали грозно, заставляя сердце биться чаще. Дорога бросалась навстречу, исчезала под конским брюхом. Серая стена из неошкуренных бревен приближалась, темным пятном выступили ворота. Сзади неслась молчаливая дружина, в первых рядах Добрыня и Стойгнев. Позади неумело скакал Звенько на огромном и черном как ночь жеребце, влюбленно и преданно глядя в спину юного князя.

Добрыня очень умело, надо отдать должное, сразу по приезде взял ничего не подозревающего посадника в клещи. Для того и гнали коней, объяснил позже он Владимиру, чтобы тот не успел припрятать награбленное. И не продал, а деньги сложил в калиту.

Терем был богат, хотя и не чета киевским, с подвалами с добром, складами, амбарами, конюшнями, пристройками. Хороша была и зброярня, где оружие висело на стенах, блестело начищенным железом в углах комнат, лежало целыми связками на свободных лавках. Мечи особой закалки, что так ценятся в западных странах и вызывают зависть у ромеев, висели так плотно, что касались рукоятями. Харалужные шоломы блистали на лавке и на подоконнике, выставленные рядком как на показ или продажу, а кольчуги висят на бревенчатых стенах распятые, сразу видно все размеры, есть и с нашитыми железными бляшками, есть с длинными рукавами, есть с воротниками и без, грудами свалены в углах железные наплечники, нарукавники, поножи, богатырские рукавицы из толстой кожи с железными шипами, возле кадки с водой для умывания стоит связка длинных луков, над ними на стене висят широкие пояса из двойного слоя кожи и с нашитыми булатными бляхами.

Владимир тут же поменял свое вшивое снаряжение на добротное, выбрал для Звенько подходящий доспех, кольчугу, одел с головы до ног, вручил ему настоящий меч, кованый пояс с кольцами для ножа и баклажки, шолом из настоящего булата.

Разъяренного боярина всего на трех подводах отправили обратно в Киев. Добрыня деятельно взялся изучать Новгород и новгородскую землю, окрестные племена, с которыми то дружба, то вражда, а Владимир, к удивлению Добрыни, но и облегчению, окунулся в непривычный мир, когда можно есть и пить вволю, задирать дворовым девкам подолы, выбирать себе любого коня на посадской, а ныне княжьей конюшне.