Нина не представляла, как она полезет в чужой двор: ведь это грех! Но после переделки церковных облачений ей уже нечего было терять: с таким послужным списком всё равно в рай не попадешь.

– А если меня поймают? – заранее ужасалась она.

– Подумаешь! – фыркала Шило. – Милиционеры решат, что ты воровка, и вернут тебя в наш исправдом. А ты и так тут сидишь.

В случае успеха Нина решила не возвращаться к Фёдору Степанычу и перед выходом переоделась в платье, перешитое из тёмно-серой рясы и украшенное бархатными бордовыми вставками. Смешно: она отправлялась копать клад в наряде, больше подходившем для вечеринок с коктейлями, но ей было жалко оставлять такую прелесть проституткам. Это было её лучшее швейное творение.

С наступлением темноты Нина и Шило отправились в Петровский переулок. Начался снегопад; кругом не было ни души, а в окнах – ни огонька: на счастье кладоискателей, во всем квартале отключили свет.

– Вот он, мой дом! – сказала Шило, показывая на недавно отремонтированный особняк напротив театра Корша. – Видишь окно во втором этаже? Это моя спальня. Интересно, кто её нынче занял? Все-таки хорошо, что сюда подселили учреждение! Квартиранты бы мигом всё испоганили.

Нина согласно кивнула. Пролетарии, набившиеся в барские особняки, переделывали их под собственные вкусы, нимало не заботясь об архитектуре, и в Москве сплошь и рядом встречались дома с изуродованными фасадами: окна закладывали кирпичом, балконы разламывали, а в форточки выводили трубы от печек-буржуек.

Шило потянула Нину за рукав.

– Пойдем, я покажу тебе, где лучше всего перелезть через ограду. Там, с другой стороны забора, стоит поленница – по ней можно забраться наверх, а оттуда спрыгнуть во двор.

Нина в сомнении посмотрела на неё.

– Может, все-таки вместе пойдем?

– Ну что ты опять начинаешь?! – надулась Шило. – Я ж тебе объясняла!

– А если я ничего не найду?

– Найдёшь.

– А если меня застукают?

– В рыло лопатой дашь, и вся недолга!

«Боже, что я тут делаю?» – подумала Нина.

Шило помогла ей взобраться на заснеженную поленницу.

– Ну, Никола Угодник, не выдавай! – сказала она, перекрестив Нину. – Как выкопаешь клад, позови меня, и я тебя вытащу.

Нина чувствовала себя Аладдином, которого злой волшебник отправил в пещеру чудес за лампой.

Она спрыгнула в сугроб, а следом через забор перелетела саперная лопатка.

Двор оказался на удивление маленьким, снег не был расчищен, и только у каретного сарая темнели полосы от автомобильных шин.

Обмирая, Нина пошла вдоль каменной стены и, добравшись до ворот, принялась искать кирпич со сколом. Снег пошел гуще, и она почти ничего не видела перед собой.

«Ладно хоть следы заметет», – думала Нина, торопливо ощупывая кладку.

Наконец она нашла глубокую выбоину и принялась расчищать снег под забором. Земля ещё не успела как следует промерзнуть, но саперная лопатка всё время натыкалась на какие-то корни. Нина рубила их, и её удары были слышны, наверное, за версту.

Раздался металлический скрежет, и лопатка скользнула по чему-то плоскому. Отбросив её, Нина разгребла землю руками. Её колотило от возбуждения и суеверного страха: ей казалось, что сейчас она найдёт не клад, а гроб.

Поднатужившись, она вытащила из ямы большую металлическую коробку, шероховатую от ржавчины. Неужели всё получилось? Ох, рано радоваться – надо уходить, пока не поздно!

Нина поднялась, стряхнула с подола грязь и замерла от ужаса: рядом с ней стоял здоровый бритоголовый тип в пальто нараспашку.

– Тебе помочь? – с усмешкой спросил он.

Позабыв о коробке, Нина бросилась к забору.