– Я всю жизнь провел среди людей, которые считают меня безумцем, Эсми.

Она расхохоталась. Эсменет родилась в касте слуг и никакого образования не получила – по крайней мере, формального. Но она всегда умела ценить тонкую иронию. Это было одно из многих ее отличий от других женщин – от других проституток.

– Что ж, Акка, а я провела всю жизнь среди людей, которые считают меня продажной девкой.

Ахкеймион улыбнулся в темноте.

– Это не одно и то же. Ты-то ведь и впрямь продажная девка.

– А ты что, не безумец, что ли?

Эсменет захихикала, а Ахкеймион поморщился. Эти девчачьи манеры были напускными – по крайней мере, ему всегда так казалось, – специально для мужиков. Это напомнило ему, что он – клиент, что они на самом деле не любовники.

– В том-то и дело, Эсми. Безумец я или нет, зависит от того, существует ли на самом деле мой враг.

Он поколебался, как будто эти слова привели его на край головокружительного обрыва.

– Эсменет… Ты ведь мне веришь, правда?

– Такому прожженному вруну, как ты? Обижаешь!

Он ощутил вспышку раздражения, о чем тут же пожалел.

– Нет, серьезно.

Она ответила не сразу.

– Верю ли я, что Консульт существует?

«Не верит». Ахкеймион знал, что люди повторяют вопросы потому, что боятся отвечать на них.

Ее прекрасные карие глаза внимательно разглядывали его во мраке.

– Скажем так, Акка: я верю, что существует проблема Консульта.

В ее взгляде было нечто умоляющее. У Ахкеймиона снова пробежал мороз по коже.

– Этого достаточно? – спросила она.

Даже для него Консульт отступил от ужасающих фактов в область безосновательных тревог. Быть может, он, печалясь из-за отсутствия ответа, забыл о важности самого вопроса?

– Надо будет отыскать Инрау. Завтра же, – сказал он.

Ее пальцы зарылись ему в бороду, нащупали подбородок. Он запрокинул голову, точно кот.

– Что за жалкая парочка мы с тобой! – заметила она, словно бы мимоходом.

– Отчего же?

– Колдун и шлюха… Есть в этом нечто жалкое.

Он взял ее руку и поцеловал кончики пальцев.

– Все пары по-своему жалки, – сказал он.

Во сне Инрау брел через ущелья из обожженного кирпича, мимо лиц и фигур, озаряемых случайными взблесками пламени. И услышал голос ниоткуда, кричащий сквозь его кости, сквозь каждый дюйм его тела, произносящий слова, подобные теням кулаков, ударяющих рядом с краем глаза. Слова, которые раздавили ту волю, что еще оставалась у него. Слова, которые управляли его руками и ногами.

Он мельком заметил покосившийся фасад кабачка, потом низкое помещение, заполненное золотистым дымом, столы, балки над головой. Вход поглотил его. Земля под ногами опрокинулась, повлекла его навстречу зловещей тьме в дальнем углу комнаты. И эта тьма тоже поглотила его – еще одна дверь. И его притянуло к бородатому человеку, который сидел, откинув голову на стену с потрескавшейся штукатуркой. Лицо человека было лениво запрокинуто, но при этом напряжено в каком-то запретном экстазе. С его шевелящихся губ лился свет. И в глазах полыхали осколки солнца.

«Ахкеймион…»

Потом душераздирающее гудение превратилось в говор посетителей. Расплывчатое помещение кабачка сделалось массивным и обыденным. Кошмарные углы распрямились. Игра света и тени стала естественной.

– Что ты тут делаешь? – выдохнул Инрау, пытаясь привести в порядок разбежавшиеся мысли. – Ты понимаешь, что происходит?

Он обвел взглядом кабачок и увидел в дальнем углу сквозь столбы и дым стол, за которым сидели шрайские рыцари. Пока что они его не заметили.

Ахкеймион смерил его недовольным взглядом.

– Я тоже рад тебя видеть, мальчик.

Инрау нахмурился.