– Умгум, – настороженно глядя на незнакомца, буркнул Хадамаха. – Настоятельно! – И невольно потер бок, куда Хуту все-таки успел заехать древком копья.

– Мне кажется, я вас знаю… – всматриваясь в Хадамаху, продолжал человек. – Или кого-то очень похожего на вас! Вы, простите, местный или приезжий?

– Сейчас приезжий, а так вроде местный, – неохотно ответил Хадамаха. И чего привязался – общительный какой! Из-за него и не поговоришь. – Я сын Эгулэ из племени…

– Мапа! – вместо Хадамахи закончил мужик и, кажется, обрадовался. – Тогда я вас и впрямь знаю – вы тот самый знаменитый Хадамаха, который лучше всех играет в каменный мяч! Вы на отца похожи. Похожи ли вы на брата, не скажу… – окидывая Хадамаху веселым взглядом, заключил он. – Совсем не знаю его с такой стороны. – Он хмыкнул.

– Вы знаете моих родителей? – охнул Хадамаха.

– Я живу от вас неподалеку. Замечательные у вас родители, доложу я вам! Особенно мама – исключительная женщина!

Хадамаха понял, что мужик ему определенно нравится.

Послышался быстрый топот, и в покой влетела давешняя бедно одетая девушка.

– Уважаемый-почтенный-господин-самый-главный-начальник! – переламываясь в поклоне, выпалила она и остановилась, хватая ртом воздух после стремительного бега.

Хадамаха заинтересованно поглядел на ее ноги – и как она могла так мчаться по ледяному полу? И увидел тапки, подбитые камусом [2]^>*. Такие же тапки красовались на «господине-самом-главном-начальнике». Видать, ящик с тапками стоит у парадного входа – только для почетных гостей.

– Совсем не надо называть меня так длинно…

– Уважаемый почтенный господин главный начальник! – сократив титулование ровно на одно слово, снова переломилась в поклоне девушка. – Вас не туда привели! – в ее голосе звучало отчаяние. – Господин белый шаман Канда ждет вас у себя в покое – так ждет! Пойдемте, господин, пойдемте!

– Пойдемте, коли надо… – растерянно кивнул «главный начальник». И повернулся к Хадамахе: – Не знаю, надолго ли я тут, но ежели разминемся, увидимся у вас, в стойбище. Я передам вашим родителям, что вы вот-вот прибудете. Еще и на торжественную встречу напрошусь – обожаю лепешки вашей матушки! – он подмигнул.

– Пойдемте, господин! – взмолилась девушка. – У нас тоже есть лепешки, у нас самые вкусные лепешки!

– Идем, идем, деточка… – удивленно согласился незнакомец.

И пошел. Хадамахе показалось, что испуганной девочке очень хотелось схватить его за руку и поволочь за собой так же отчаянно, бегом, как она примчалась сюда.

– Странная какая девочка! – пробормотал Хакмар. – Руки-ноги на месте, и не уродина вроде, а все равно смотришь на нее, и такое ощущение, что она… калека!

– Она калека, – тихо согласился Хадамаха. Друзья вопросительно уставились на него. Пришлось объяснять, хотя вовсе и не хотелось. – Она из женщин-птиц, есть у нас такие, в скалах живут. За человеческих мужчин часто замуж идут… шли… – подумав, добавил он. Если уж нынче человеки, хоть и голозадые, а на медведя хвосты поднимают, крылатым женам доброго ждать не приходится. – У людей с крылатыми и раньше не всегда ладно выходило. Когда я малой был, одна женщина-птица от мужа улететь решила и ребенка с собой забрала. Небо ее позвало или еще что… Только муж ее поймал да крылья с клювом выдернул.

Аякчан невольно сжалась, словно это ей рвали со спины крылья – с мясом, по живому…

– Говорят, сына любил очень, вот и рехнулся вовсе, когда жена мальца забрала, – покачал головой Хадамаха. – В чужую семью, конечно, лезть не моги, но среди Мапа поступок человеческого мужика и тогда не одобрили. Эх, не та ему жена досталась, попробовал бы он у медведицы чего вырвать, раз такой смелый! Вот у нее лицо как у этой девчонки было, – печально закончил Хадамаха. – Пока человек – вроде ничего, только странная, а ежели в птицу перекинется… – он безнадежно махнул рукой.