Вторая жрица вовсе не походила на Синяптук. Стройная и сильная, как охотница, уверенная и злая. Когда жрицы и их охрана свалились на несчастное стойбище, объявив охотникам, что отныне их дело ловить не соболей, а все-Сивирского преступника, эту, вторую, Димдига боялся больше, чем Синяптук. Жрица Кыыс умна. Теперь-то он понял свою ошибку – дурака бояться надобно сильнее, чем умного.

Жрица Синяптук бросила на парящую рядом Кыыс недобрый взгляд… и Огненный шар погас на ее ладони.

– Собак возьмите! – скомандовала Синяптук. – Пусть нюхом ищут!

– Мы с собаками не охотимся, мы на них ездим! – растерялся Димдига. – Не умеют наши собаки искать-то!

– А теперь – научатся! Что встали? – накинулась она на собственный отряд храмовой стражи. – Гоните их к лесу! И сами – копья на изготовку!

Взятые на ремни ездовые псы нервно взлаивали и крутились, не понимая, чего хотят от них люди. Храмовые стражи шли по обеим сторонам нестройной толпы охотников. Копья и впрямь держали на изготовку – то ли против охотников, то ли против того, что поджидало в лесу.

Стена деревьев приближалась – хмурая, мрачная, будто насупленная. Сине-золотистые блики от догорающих чумов скользили по белизне снежных шапок. Охотники приблизились к этой стене и канули в нее. Последними исчезли ярко-синие форменные куртки храмовых стражников. Потом смолк лай собак – как отрезало, словно скрывшиеся за стеной леса псы все разом исчезли.

Оставшиеся в стойбище женщины, дети и старики разбрелись по пепелищу. Им предстояло погасить чумы, разобрать уцелевшее имущество и поставить хоть какие шалаши. Чтоб охотникам было куда возвращаться.

Только старый шаман все глядел на темный лес и безнадежно качал головой.

Лучи молодой Утренней Зари не пробивались сквозь плотные кроны сосен, и под деревьями царил привычный сумрак. И тишина – напуганные псы прекратили лаять и лишь скулили, прижимаясь к ногам хозяев.

Димдига уверенно торил тропу снегоступами.

– Слышь, Дим-Дигыч… – Друг Покчо покосился на переваливающегося по снегу стражника и понизил голос до шепота: – Чего жрица говорила насчет борьбы с черным шаманизмом? Выходит, правду люди болтают – вернулись черные шаманы? Донгар Кайгал, Великий Черный – вернулся?

– Я откуда знаю? – огрызнулся Димдига, изучая следы на снегу. Следы нравились ему все меньше. Четкие больно. Точно пресловутый преступник, доведший жрицу до того, что она стала плеваться Огнем, позаботился, чтобы охотники не отстали и не потерялись.

– А шаман наш чего говорит? – не отставал Покчо.

– Шаман – нормальный белый, как по заветам Храма и положено, и с приходом на Сивир Долгой ночи силу свою теряет. Потому ничего знать не может, – наставительно сказал Димдига.

– А вот был бы у нас шаман, который не только Долгим днем, но и по Ночам силу не теряет, – мечтательно сказал Покчо. – Глядишь, и братца твоего злой дух юер не унес бы, и мать моя до Утра дожила бы…

– Был бы у нас такой шаман – гореть нам всем Синим пламенем. Согласно статье два, пункту один кодекса Снежной Королевы и Ее Советника, – отрезал Димдига.

– Кодекс – он для жриц и богатых родов, – буркнул Покчо. – А мы и так горим, без всякого кодекса. И Советника, говорят, убили. – Покчо снова оживился. – Королева и убила: он с Донгаром поладить хотел и снова черных шаманов в стойбищах завести!

– Заткнулся бы ты… – косясь на жриц, процедил Димдига. – Вот этим! – и сунул Покчо пучок сушеной травы. – Всем рты закрыть! – прошептал он.

Охотники принялись доставать пучки травы и зажимать их зубами.

– Зачем это они? – пропыхтела лавирующая между ветвями жрица Синяптук.