– В окно? С высоты в тридцать футов? Мальчишка, у которого силенок не больше, чем у женщины после родов? Вы что, Гарлан, хотите надо мной посмеяться?

– Идите и посмотрите сами, если мне не верите. Он использовал простыни и веревку, которую тайком сделал сам из кусков материи… Это невероятно, – плаксиво запричитал собеседник маркиза. – Никогда бы не подумал, что он готовил подобную пакость! Он был таким спокойным все последнее время… таким покладистым! Я даже собирался просить у вас разрешения изредка позволять ему прогуляться… Под моим наблюдением, конечно, и я думал…

Появление Гортензии, спустившейся до низа лестницы, заставило его умолкнуть, и она подошла к собеседникам в полнейшем молчании, пытаясь скрыть удивление при виде субъекта, которого маркиз назвал Гарланом. Тот принадлежал к людям, возраст которых невозможно определить. Его лысый череп, горб, вырисовывавшийся под сюртуком каштанового цвета с длинными фалдами, и особенно его длинный заостренный нос с водруженными на нем огромными очками придавали ему неотразимое сходство с аистом. Он потерянно глянул на Гортензию и тотчас отступил назад, словно боялся, что она его ударит… Что до маркиза, он выглядел точно так же, как накануне: красивый и надменный, с застывшей на лице жестокой гримасой старого японского самурая и пылающим взглядом – свидетельством того, что ярость была его обыкновенным состоянием. Прямо в лицо Гортензии, будто молния, блеснул холодной сталью взгляд бледно-голубых глаз, и ей на секунду почудилось, что он отошлет ее назад в комнату. Но он сдержался ценой таких усилий, что на его висках проступили голубые жилки. Ему даже удалось улыбнуться, причем сей подвиг поверг девушку в растерянность: улыбка этого внушающего ей ужас человека была чудом очарования и беспечной иронии.

– А, это вы, моя дорогая? Надеюсь, ночной отдых пошел вам на пользу?

– Конечно… Я… я благодарю вас.

– Весьма счастлив… Позвольте, я вам представлю господина Эжена Гарлана, человека весьма образованного; он одновременно мой библиотекарь и наставник моего сына Этьена. А это моя племянница.

– Вашего сына? – прошептала Гортензия, не способная сдержать любопытство. – Я не знала…

– Что у меня есть сын? Действительно, нам почти ничего не известно друг о друге… Ну да, у меня есть сын, а у вас – кузен… Вам, кажется, семнадцать лет?

– Именно столько.

– Так он старше вас на два года. Надеюсь, что вы быстро подружитесь. Это… милый мальчик, но, к несчастью, слабодушный и имеющий крайнюю нужду в твердом направлении и дисциплине. Вот почему при его не столь малых летах ему еще необходим наставник. Тем более что мы имеем дело, гм… с ментором дружелюбным и сдержанным…

Пока он говорил, его взгляд все время обращался к библиотекарю, и Гортензия не могла не отдать себе отчет, что его слова звучат как-то странно. Словно все это было старательно заучено наизусть. Едва ли он верил в то, что говорил. Вот почему совершенно естественно Гортензии пришло в голову, что тот беглец, тот юноша, который всего боялся, мог быть наследником рода Лозаргов. На мгновение она снова увидела худые ноги, тонкие черты лица, глаза, полные ужаса… Но ей хотелось убедиться в этом.

– Я была бы счастлива встретиться со своим кузеном, – мягко произнесла она. – Могу ли я теперь его повидать?

– Сейчас это невозможно, – после едва заметной заминки обронил маркиз. – Сегодня утром он неважно себя чувствовал, но вы встретитесь с ним попозже… Пока же я сам хочу показать вам замок. Только позвольте мне ненадолго оставить вас.