За неделю до моего совершеннолетия обычно сдержанный и надменный князь пребывал в странном расположении духа. В его движениях я улавливала еле заметную нервозность, поэтому предположила, что он чем-то недоволен, о чем незамедлительно решила у него спросить.

– Тебя что-то тревожит, дядюшка?

От произнесенного мной слова «дядюшка», князь чуть поморщился. Я стала называть его так с того дня, как была представлена им губернатору – ведь по бумагам я была его племянницей.

Поначалу князя забавляло мое новое обращение к нему, но в последнее время он стал от него морщится, что заставляло меня еще чаще называть его «дядюшкой», да еще и елейным голоском.

– С чего ты решила, что меня что-то тревожит? – фыркнул князь.

Я отрезала от жареного цыпленка небольшой кусочек и, обмакнув его в соус, положила в рот. Вкус был волшебным. Повар, которого недавно нанял князь, превзошел все мои ожидания. Жаль, что, будучи вампиром, он сам не мог есть свои кулинарные шедевры.

– Мы живем бок о бок уже десять лет. Я неплохо успела тебя изучить. – Говорила я весьма самодовольно. Да еще и нагло смотря в темные глаза князя и говоря с ним на «ты». Да-да, вот так я обнаглела к восемнадцати годам. Однако в свое оправдание замечу, что князь ни разу еще не осадил меня за эту наглость. А это значило лишь одно: его все устраивало.

Мне же хотелось большего. Несмотря на то, что князь был самым настоящим монстром – с клыками, сверхчеловеческими способностями, жаждой крови и презрению к жизням других, – он все же сильно интересовал меня. Мы прожили в одном доме десять лет, и я знаю многие его привычки, но самого князя я знала плохо. Даже о Данияре я узнала куда больше, чем о князе. Кстати, наш здоровяк действительно оказался таким, как его описал князь: добряком и романтиком. Но вот сам хозяин дома был для меня закрытой книгой.

В управе все любили Глеба Немертвого и даже боготворили. Я же в их искренность не верила. Тот, кто держит людей в камерах на цепи и пьет их кровь определенно не может быть хорошим. Князь – злодей, но не такой, как в сказках. В том, что он не абсолютное зло, которое хочет только зла, я почему-то была уверена. Скорее он был как Мефистофель из романа Гетте «Фауст», который я прочитала пару лет назад на языке оригинала.

«Часть силы той, что без числа творит добро, всему желая зла», – вот характеристика князя. У него было свое собственное добро, немного отличающееся от того, о котором написано в Библии. То, что князь забрал меня из барского дома, где мне светило лишь стать крепостной женой конюха, и сделал из меня барышню – это и есть его добро по отношению ко мне.

К таким умозаключениям я пришла с год назад, когда решила поставить себя на место князя. И, либо я начала его немного понимать, либо же я глубоко ошибалась, и на самом деле нет в князе никакого добра, и он просто кровожадный и бесчувственный монстр. Однако сердце человека полно надежды, и я больше верила в то, что все-таки начала понимать своего господина.

– Думаешь, изучила меня? – Князь скептический приподнял одну бровь. В такие минуты я была уверена в том, что он умеет читать мысли.

– Возможно, чуть-чуть? – Я склонила голову набок и сложила вместе подушечки большого и указательного пальцев, оставив мизерный зазор между ногтями.

Губы князя изогнулись в еле заметной улыбке. Он гортанно посмеялся и одарил меня снисходительным взглядом.

– Кого планируешь пригласить на день рождения? – внезапно поинтересовался князь, подлив себе в бокал ещё крови.

– А я могу выбирать? – удивилась я.