– Хочу я от вас признания, что от Забитицкого погоста до Песи – моя волость, там я сам дань беру и вам две трети отправляю.

– В князья хочешь выйти, – с пониманием кивнул Тородд.

– Род мой не хуже… – привычно начал Несвет и замолчал, вспомнив, что обращается к сыновьям своего отца и только потому весь этот разговор происходит. – Я – Олава старший сын, мог бы всем здесь владеть, – с пробудившейся досадой продолжал он, и Сванхейд обрадовалась в душе: теперь она слышала подлинные его мысли. – Неужто вам… два болота с лягушками для меня жаль?

– Да забирай!

Ингвару больше всего хотелось скорее покончить с этим нудным делом. Мысли его были в Греческом царстве и печенежских степях, что ему Видимирь? Он даже не знал, где эти два болота, столь желанные для его сводного брата.

– Куницу с дыма, из них мне две трети, дружины постой и корм, волок держать в порядке, ратников мне, когда скажу – из отроков и молодцев каждого десятого.

– Ратников не дам! У меня Эйрик под боком. Как узнает, что я тебе друг, станет мне недруг. Разве вот что…

Несвет помолчал, будто задумался.

– Чтобы с Эйриком мир хранить, надо мне и с ним в родстве быть. Тогда и вам, гляди, пригожусь, чтобы согласие во всем меж нами троими утвердить.

– Как же ты думаешь с ним породниться? – удивилась Сванхейд.

– Его племянница моему сыну обещана. Сладится дело – будет и меж нами лад.

– Ты говоришь о Хельге? – медленно выговорила Сванхейд. – Дочери Арнора?

Ей не приходило в голову, что милая девушка с ожерельем из камешков может иметь значение для судьбы хольмгардского стола.

– Да, Эйрикова племянница, Арнорова дочь, что сейчас здесь, у тебя.

– Я не могу ею распоряжаться, – подавляя недовольство от этого запроса, ответила Сванхейд. – У нее есть дядя и отец. Говори с ними.

– Сдается мне, – Несвет пристально на нее взглянул, – ты сама за твоего младшего ее хотела взять.

– Я не думала об этом. Они еще так молоды…

– Чего ж молоды – в самой поре! Я сам в таких годах женился. У меня есть глаза – все примечаю! Твой-то парень только возле девки и вьется! Да мой не хуже! Твой – Олаву сын, мой – Олаву внук! Ты – над женами в роду старшая, как ты скажешь, так и будет.

– Я не стану обещать того, что не в моей власти! – отрезала Сванхейд; это было так, но еще ей совсем не хотелось уступать Хельгу в семью Несвета.

– Обещай, что не станешь за твоего парня ее сватать! Это в твоей власти! А там уж мы своего не упустим!

– Вы это о чем? – вмешался Ингвар, не давая матери ответить. – Что за девка? Кто ее сватает? Рыжий у нас жених, что ли? А чего я ничего не знаю?

– Об этом сватовстве пока речи не было! – настойчиво пояснила Сванхейд. – Я пригласила эту девушку погостить у меня, потому что она мила и приветлива, а мне было одиноко после замужества Альдис.

– Что за девка-то?

– Племянница Эйрика, то есть его жены. Дочь Арнора Камня.

– А это кто?

– Хёвдинг Силверволла.

– А это где?

Сванхейд взглянула вверх, одолевая досаду. Ингвар появился на свет через год после того, как дружина Олава перестала ходить в Мерямаа за данью, ее стал собирать там Эйрик. Даже Тородд никогда не был на Мерянской реке, но он хотя бы был знаком со старшими сыновьями Эйрика, раз-другой приезжавшим в Хольмгард. Ингвар, всю жизнь проведший в Киеве, эти имена и названия слышал впервые.

– На полпути к Булгару! – усмехнулся Тородд, повторяя объяснение Хельги. – А дева эта у нас в избе живет.

– Красивая? – Ингвар повернулся к нему.

– Как дочь самой Фрейи!

– И рыжий ее хочет в жены?

– Не знаю, но думаю, был бы не прочь.

– Отец ее с детства за моего сына обещал! – настаивал Несвет.