Он глянул по очереди на Ингвара и Мистину – как и многие другие до него, кто впервые видел этих двоих. Оба были в кольчугах, с поясами в серебряных бляшках, слева – рейнские мечи с богато украшенной рукоятью и ножнами, справа – скрамасаксы. Каждый держал в руке снятый шлем с позолоченной отделкой, обозначающий воеводу. По виду этих двоих нельзя было сказать, который главный, а ростом и статью Мистина всегда превосходил побратима.

– Я, – весомо начал Ингвар, давая понять, что оказывает честь, отвечая, – князь русский Ингвар.

– Русский князь? – Большие глаза пленника раскрылись еще шире. – Сам ты? Верно ли сие? Из Киева?

– Да.

Пленник снова переменился в лице. До него полностью дошел размер бедствия, обрушенного Богом на землю Болгарскую.

– Зачем ты сюда явился? – Он устремил на Ингвара пристальный взгляд, скорее негодующий, чем испуганный. – Ты – киевский князь руси Ингвар? Мы слышали, что человек с таким именем недавно отнял власть у законного князя, Олега, Олегова внука. Слышали от греков. Это ты?

– Да, это князь руси Ингвар, – подтвердил Мистина. – А я – его первый воевода, мое имя – Мистина Свенельдич.

– Я слышал о Свенельде, – кивнул пленник. – Еще бы мне не знать того, кто захватил наши старинные владения в областях уличей и тиверцев. Так что же, вы пришли тем же путем, отнять у царя болгар земли до самого Дуная? Или дальше, и вскоре вас увидят под стенами Великого Преслава?

– А красиво звучит, – на северном языке шепнул Мистина и прикусил губу, чтобы скрыть неуместную усмешку. – Чего мы сами не додумались?

– Если ты хочешь получить дань с болгар за то, чтобы не разорять нашу землю, то можешь для начала поговорить со мной, – довольно быстро пленник взял себя в руки.

– Ты кто? – спросил Мистина.

– Я – Боян, сын Симеона.

– Симео… – нахмурился Ингвар, а потом до него дошло. – Так ты что же – брат Петра?

– Да.

– Что? – охнул Мистина. – Не врешь?

Болгарин повернул голову и окинул его презрительным взглядом.

– Поклянись! – потребовал Мистина, не веря в такую удачу… или несчастье.

– Я мог бы перекреститься, если бы меня развязали.

Повисла тишина. Ингвар не спешил отдать приказ освободить пленнику руки, а лишь пытался осознать услышанное.

– Ёж твою в киль! – очень душевно сказал Мистина и огляделся. – Да перевяжите его кто-нибудь уже! Быстрее!

Триста лет назад болгары, приведенные Аспарухом на Дунай, говорили на языке, схожем с хазарским. Они были почти так же чужды обитавшим здесь славянам-дунайцам, как русы – племенам на берегах Волхова и Днепра. Одни – с седла, другие – с лодьи захватывали власть над славянскими общинами, но со временем срастались с ними, перенимали их язык, имена и привычки. Болгары, хоть изначально отличались от своих данников сильнее, чем русы – от своих, успели зайти по этой дороге дальше. Первое славянское имя – Владимир – в их роду носил дядя нынешнего царя, в то время как у русского князя славянским именем звался маленький сын. Даже знать бывших кочевников теперь говорила по-славянски, с небольшой примесью старинных болгарских слов. Благодаря этому болгары и русы понимали друг друга, хотя изначально гребцы и всадники различались между собой так сильно, как могут люди в пределах одной части света.

Бояна и уцелевших его людей переправили в княжеский стан. Мистина готов был на всех богов пить в благодарность, что у того оказалось при себе всего пятьдесят человек. Было бы три сотни, три тысячи – русы потеряли бы куда больше, чем шестнадцать убитых. Еще двадцать два раненых… И воевода Чернигость.