У Эльги и самой мелькали в памяти подобные же образы слышанных в детстве сказаний. В жизни она ничего подобного не видела: только с горой, внутри которой нечеловеческие существа справляют свои праздники, она и могла это сравнить. И ей предлагали туда войти! Окружающая тьма усиливала впечатление небывалости; Эльга шла по сказанию и с каждым шагом погружалась в него все глубже.

– Ступай, княгиня! – Мистина незаметно взял вторую ее руку, пожал и выпустил. – Похоже, они и правда живут в таких горах.

– Чей это дом? – обратилась Эльга к асикриту Тимофею.

– Василевса, разумеется. Четыреста лет назад, при Юстине Втором, здесь был поставлен храм и создан монастырь в честь святого мученика Маманта Кесарийского. Христолюбивый василевс Лев Первый выстроил здесь для себя палатион, гавань и ипподром. Но то, что твоя светлость сейчас видит, создано недавно – менее ста лет назад, после пожара, василевсом Михаилом Третьим. Он любил палатион Маманта больше других и почти постоянно жил здесь, отчего тот особенно роскошно украшен. Твоя светлость сейчас убедится в этом. Константин август распорядился поместить тебя сюда. Клянусь головой святого Иоанна – на моей памяти никакое еще посольство не размещалось в таких роскошных условиях! Это огромная честь и знак высокой благосклонности василевса.

– Я сейчас его увижу? – Эльга поняла только то, что ее ведут в царский дом.

– Кого?

– Константина.

– Нет, разумеется! – Грек удивился. – О дне приема тебя уведомят отдельно, и он пока не назначен, насколько я могу знать.

– Но как же – я буду в его доме жить, а хозяина не увижу?

– Константин август, как и Роман август с их благословенными Богом супругами и детьми живут не здесь, – грек улыбнулся ее наивности, – а в Мега Палатионе. Вы могли видеть его или хотя бы часть, пока шли к гавани Боспорий. Палатион Маманта – лишь один из полутора десятков, коими владеет василевс в предместьях Города. Не припомню, чтобы кому-либо из посещающих Новый Рим определяли пребывание именно здесь, но поскольку к нам впервые приехала женщина – архонтисса и игемон, то Константин август распорядился именно так.

– То есть Константина здесь нет?

– Нет. Палатион Маманта выделен в ваше распоряжение. Но там есть челядь и управляющий хозяйством. Укажи, кому из твоих людей я должен его представить.

За этой беседой они прошли через двор. Прямо перед ними стена палатиона состояла как бы из одних открытых дверей, разделенных каменными столпами и каменными же резными сводами. Без провожатых трудно было бы понять, куда же войти. В сумерках, при свете факелов, которые вынесли навстречу греки-челядины, Эльга не смогла рассмотреть резьбу, лишь отметила, что та очень тонка и причудлива. Бросалось в глаза высеченное в камне изображение креста на верхней части столпов. А те люди в белом, что выстроились в самой верхней череде дверей, все так же молчали и не шевелились. Это кто – стража на крыше?

– Так и зажужжать недолго! – заявила Володея, с тем же изумлением оглядывая дом.

Эльга поняла ее: строение и впрямь напоминало исполинские пчелиные соты.

Пройдя за обитые узорной медью двери, они оказались в огромном… огромной… Это помещение напомнило Эльге старую гридницу Олега в Киеве: примерно такого же размера, и тоже с двумя рядами опорных столпов. Только в Киеве они были деревянными, а здесь – каменными. Под кровлей столпы как бы сливались в красивые полукруглые своды. Вместо привычной копоти наверху пестрела какая-то роспись, уже смутно видная в темноте.

– Это триклиний, где вы будете вкушать пищу и принимать ваших гостей и наших чиновников. Покои для отдыха и помещения для женщин – на втором ярусе, – пояснил Тимофей и знаком пригласил застывшую княгиню следовать за ним.