Молодое безбородое лицо сразу напомнило им о Етоне – крупные, не слишком красивые черты, густые темные брови, широкий нос. На памяти ближних у Етона нос был уже сломан и расплющен. У стоявшего перед ними этого перелома не было, и это доказывало, что они и впрямь видят своего господина таким молодым, каким никто его не помнил! Таким он был пятьдесят с лишним лет назад, а в ту пору даже Семирад, старший из них, еще кувыркался в чреве своей матери!

На нем была та же одежда – тот же роскошный греческий кафтан, где нитями пяти или шести разных цветов был искусно выткан всадник с луком в руке, зеленое дерево, белая лань… Поверх него тот же бурый плащ, который Етон накинул, чтобы не выделяться в темноте. Только руки с широкими юношескими костями запястья выдавались из слишком коротких ныне рукавов. Блеснула серебром подвеска с вязаными рунами – заклинанием старого мудреца Хавтора…

Никто не произнес ни слова. Взгляд нового Етона остановился на лице Думаря – тот держал его коня. И телохранитель единственный выдержал взгляд своего помолодевшего господина без дрожи и сомнений.

– Поехали, – сказал Етон, и от звука его голоса – молодого и глубокого – все вздрогнули. – Жена молодая заждалась, а мне до свету сюда вернуться надобно.

Он подошел к Думарю и взял у него повод своего коня. Легко вскочил в седло, подобрал поводья и первым тронулся через жальник назад. Думарь загасил принятый у него факел, сам сел на своего коня и поехал впереди господина, как обычно. Прочим оставалось лишь последовать за ними. Умом все знали, что произошло, глаза их видели итог превращения старого князя, но оторопь не позволяла здраво рассуждать.

Когда вновь отворилась дверь клети, Величана села. Она уже не пыталась угадать, что увидит, а просто ждала. За время ожидания у нее наступило какое-то онемение в мыслях: прошла шумная свадьба, и вот она, княгиня новобрачная, половину ночи лежит одна и ждет, когда дряхлый супруг вернется к ней омоложенным… Она спит. Или бредит. Ничего не пытаясь понять, не пыталась заглянуть и в будущее, она просто доверилась времени. Порой едва ли не забывала, где она и почему.

Вот они вошли. Етона с боярами не было – это Величана сразу отметила. Зато был человек, которого она никогда прежде не видела. Очень рослый парень, с широким носом, крупными чертами лица, довольно длинными темно-русыми волосами… Всего на три-четыре года старше ее, может, на пять, но одетый богаче всех, он удивительно выделялся среди бояр. На кафтане выткан всадник – эту чудесную одежду она уже видела… И тут Величана сообразила. Это свадебный кафтан Етона. А значит…

– Признаешь ли меня, супруга моя любезная? – Парень в Етоновом кафтане остановился перед ложем и положил руки на пояс.

Величана молчала. Узнает ли она его? Как она может его узнать, если видит впервые?

Она взглянула на Семирада.

– Это князь наш, – хрипло подтвердил тот. – Взошел на могилу Вальстенову, на землю-матушку лег, шкурой покрылся – а как сбросил шкуру и встал, так вот… – он показал на парня, – стал молодец… молодцом.

Величана всмотрелась в лицо парня. Она не узнавала Етона. Уж слишком сильно он изменился! Как она может узнать его таким, каким он был пятьдесят с лишним лет назад, ведь тогда и матери ее не было на свете! Много было сходства, но глаза… Прежний Етон смотрел на нее усталым взглядом человека, который многое повидал и ничему уже не придает особой важности. А у этого… При свете огонька на ларе она не могла разобрать, такие ли у него глаза, как были прежде, но взгляд его сделался пристальным и хищным. Это был взгляд лесного зверя, и на нее он смотрел, как на добычу. Изучал… будто видел впервые и не понимал, кто перед ним… Он сам не узнавал своей супруги! Хотелось попятиться… уйти с его дороги… спрятаться…