— Почему? — хлопает ресницами в ожидании ответа.

— Потому что человеку это может не нравиться.

— Но ему же нравится, — разводит руками. — Он улыбается. И он бы мне сказал, если ему не нравилось.

— Люди не всегда говорят о том, что чувствуют, Надюша, — произношу мягко и с улыбкой.

Так жаль, что приходится объяснять это ей в таком юном возрасте. Правдивые реалии взрослой жизни.

— Почему? Они обманывают? Но обманывать плохо, мама!

— Да, Наденька. Это плохо, — киваю согласно. — Но это не обман. Скорее вежливость и нежелание обидеть человека, потому что он такой. Олег не хочет тебя обидеть, потому что понимает, что ты навязываешься не просто так, а из-за своего характера.

— Олег не хочет меня обидеть и поэтому мне не говорит? — расстроенно уточняет и шокировано отводит взгляд, не веря в услышанное.

— Возможно.

— Ясно, — надувается и молча идет к машине.

С моей помощью Надюша забирается на заднее сидение в непонятно откуда взявшееся там детское кресло.

— Стефани, садись, — обходит машину Волков и останавливается около меня. — Я сам ее пристегну. Купил на днях. Для Эли. Там надо инструкцию читать, чтобы понять, как эти ремни цепляются.

— Спасибо, — отпускаю кучу застежек и иду на переднее пассажирское. И правда сложный замок.

Тянусь, чтобы самой пристегнуться, и вижу в зеркале следующую картину: Надя обхватила лицо Олега ладонями, заставляя смотреть ей в глаза.

— Скажи честно: ты не хочешь меня обидеть? Поэтому ты молчишь и улыбаешься? Ты меня обманываешь, потому что я такая? Скажи мне только очень честно! Мне надо знать, — говорит, готовясь заплакать, и нижняя губа уже подрагивает .

О боже…

— Олег, скажи мне! Я хочу знать правду, — тянет и начинает реветь белугой.

Олег

— Кнопка, — испуганно тяну, не зная как реагировать на слезы девочки. Я ведь даже причины не понял. Она задала странный вопрос и начала плакать. Просто раз — и Надя в слезах. — Не плачь! — неуверенно дотрагиваюсь до ее ноги и глажу. — Что случилось? Кто тебя обидел?

Признаюсь, я не был к такому готов. Я совсем не готов к женским слезам, а тем более к детским.

Я ничего ей не сделал! Я никак не обижал Надю, но именно глядя на меня, она ревет. Почему?

— Скажи, ты меня обманываешь? — с трудом повторяет вопрос сквозь слезы. — Только честно! Очень-очень честно!

— Нет конечно же! — восклицаю так громко, словно от этого зависит скорость, с которой она прекратить проливать слезы. — В чем я мог тебя обмануть?

— Наденька, — Стефани выгибается и поворачивается к нам. — Я не это имела ввиду, зайка! Ты не так меня поняла.

— Ты сказала, что Олег меня обманывает, — отвечает она матери и еще сильнее плакать начинает. Будто уже забыла, но потом неожиданно вспомнила, и обида захлестнула ее с большей силой.

— Нет, я сказала, что Олег не хочет тебя расстраивать, — успокаивает Царева кнопку.

— И поэтому обманывает.

— Кнопка, я не обманываю тебя и тем более расстраивать не хочу, — включаюсь в их беседу, прекрасно понимая, что без меня проблема не решится.

— То есть ты меня любишь, так же, как и я тебя? И на работу к себе меня хочешь взять? — шмыгает носом Надя и вытирает слезы.

— Я об этом не думал, но почему я не могу тебя взять? Если ты будешь слушаться — могу! — глажу ее по щечке, стирая слезы, поток которых, к счастью, остановился.

— Мама, вот видишь! Я была права! Я ему тоже нравлюсь! — кричит Наденька Стефани. — Это ты придумала! Меньше придумывай! Олег меня любит и тоже хочет со мной дружить!

— Да, малыш. Ты была права, — отвечает ей мать и отводит взгляд. — Извини!

Заканчиваю с застежками, целую девочку в макушку, услышав ее тихий смех. Убедившись, что все хорошо и она больше не плачет, иду к пассажирскому сидению. Стефи включает Наде мультики, и мы движемся в путь.