По большому счету, родители не дали мне ничего кроме боли и проблем. Коснемся здоровья, не исправен прикус, не вылечен нос. Я с детства дышу только ртом. А отец, ржал над этим, но ни разу не сказал матери: «веди ее к доктору». Ну да, мы же помним, что если болезнь, значит надо отвезти в деревню, а там, увы, нет врачей. Решать некому.

Недавно испытала шок, женщина косметолог открыла мне глаза. У меня с детства дисграфия и дислексия. Это патологическая неспособность писать правильно, пропускаются буквы, меняются местами, ну и еще много чего. Но страдает не только правописание, много чего еще намешано.

Оказывается, когда все время заложен нос, мозгу не хватает кислорода, и он начинает думать шиворот навыворот. Плюс еще с тех времен нерешенный аллергический кашель.

В четырнадцать лет, я чуть не умерла от перитонита. У меня несколько дней болел живот. А в тот день, когда прорвало аппендицит, мама пошла к подруге и вернулась в два часа ночи. Я уже от боли теряла сознание. Операция длилась четыре с половиной часа. Врач сказал, еще немного и я бы умерла.

Мне не дали поступить в театральном. А у меня хорошо получалось выражать эмоции. Играть душой. Вместо этого, с моими трудностями в правописании, меня отправили учиться на филолога. Здесь не про неблагодарность, а про то, что меня никогда не слышали, не видели, не понимали. Я была для них только нянька и рабыня Изаура. Желательно безголосая, и без собственных потребностей.

А они были, я так мечтала о велосипеде. Не купили. Ни лыж, ни коньков, никак не развивали, не водили на кружки. Хотя возможностей было море. И денежных и всяких. Большой город, преуспевающий. Мне столько всего хотелось. Я очень любознательна. Любила музыку, хотела играть на пианино.

Многие сейчас скажут: «Ой, какая! Так о родителях нельзя». Господи, если бы я описала весь тот ужас, что творился в моей жизни, то хватило бы не на одну книгу. При этом, если я буду писать ее второй, третий раз, там будут всплывать новые печальные истории. Она будет бесконечна, потому, что ничего не кончилось, все продолжается. Мне сорок два года, я просто хочу жить спокойно!

Я столько раз хотела покончить с собой. Не сосчитать. Наверное, если бы тогда был интернет, и я знала, как – я бы это сделала не задумываясь. Мне было, наверное, тринадцать, когда я прибежала в аптеку со слезами, и потребовала дать мне яду. Хорошо, что меня просто отругали и отправили домой.

В меня заселили столько комплексов, что по сей день не разберусь. Хотя прошла кучу терапий, и проработок. Каждый день я вижу отголоски тех дней. Ежедневно, ежечасно, ежесекундно. Я много над этим работаю, но не всегда помогает. У меня много страхов, которые как черти лезут наружу. Поэтому и писала в начале, что живу, так, будто с меня содрали кожу, располовинили.

Та же косметолог мне сказала, что не бывает плохих людей (обсуждали тему клиентов). Просто есть травмированные, от этого они озлобленные, тревожные, накрученные до предела. Да я травмированная, но не озлобленная.

Хотите, верьте, хотите, нет, но я не считаю своих родителей плохими. Их поступки да. Мне тяжело, неотгорело, не отжило.

Я бы хотела, чтобы у меня в семье, все сложилось иначе. Ушла эта боль. Но, увы! Нельзя кого-то сделать таким, как тебе хочется. Многие вещи мы не в силах исправить, особенно если другие люди не меняются.

Все мои годы родители вели себя не так, как должны мама и папа. Несли мне горечь и печаль. Много раз предавали. Всего не описать. Да, обиды конечно есть. Я и психологом то стала, чтоб разобраться в себе. Проработать свою травму. Но можно двести раз сказать: «что я принимаю их такими, какие они есть и благодарю», и при этом врать самой себе.