Пономарь Прохор – единственный, кого он привлек к этому делу, – с некоторой долей изумления наблюдал, как иеромонах со справочником в руке выхаживает по храму, то и дело разворачиваясь и бормоча что-то себе под нос.

К вечеру он, как прилежный ученик, освоил почти все премудрости и вернулся в курень, дабы перекусить, а потом завершить приготовления.

Летние ночи коротки. И солнце заходит поздно. Но настал час. И разгорелся на горизонте красный закат, а на посеревших небесах появились бледные звездочки. На земле же неумолчно затрещали сверчки. И тогда отец Анатолий в полном облачении отправился в храм и стал ждать молодых.

Они явились. И не одни. За молодыми из темноты в воротах изгороди храма мелькнули еще три тени. Два паренька и девчонка.

«Наверное, хотят, чтобы были свидетели», – решил Казаков, встречая всех прямо на паперти.

Встретил, перекрестил и повел в украшенный по такому случаю собор.

Там он с удовлетворением осмотрел своих подопечных. Роман был в костюме. С галстуком. И напомнил отцу Анатолию прилизанного «эффективного молодого менеджера». Выдавали его происхождение только казачьи кудри и чуб на сторону. Да испуганные глаза, с вопросом в них: «Ой, что сейчас со мной будет?»

Дарья, видно, готовилась давно. На ней было закрытое нарядное платье, белые туфли. И фата на голове.

Ну, а сопровождающие были кто в чем. Ясно, что это приглашение они получили неожиданно.

Прохор подал большие толстые свечи. Отец Анатолий зажег их и вручил молодым.

Дело пошло.

Казаков твердо решил ничего не упускать. И провести обряд по всем правилам.

Предварительно пояснив молодым, что они сейчас пройдут предварительное действо, он торжественно сказал:

– Сейчас у нас совершается обручение. То есть я объявляю вас женихом и невестой. И с этой минуты вы начинаете уже жить не так, как раньше. Не для себя, а друг для друга. Как захочет ваш супруг и супруга… Кольца взяли?

Дарья протянула ему два тоненьких золотых колечка. Одно побольше. Одно поменьше. Отец Анатолий начал тянуть фразу:

– Обручается раб Божий Роман рабе Божией Дарье!

Повторив это трижды, он взял в руки теплые, видно, нагретые в кулачке кольца. И, поочередно меняя их, надел ей его кольцо, ему – ее. И так снова и снова обменял их.

Покончив с этим делом, он произнес:

– Господу помолимся!

И запел торжественный кондак.

Наступило время чина венчания. И отец Анатолий обратился к оробевшим ребятам:

– По чину венчания я должен задать вам соответствующие вопросы, касающиеся твердости вашего намерения в отношении друг друга…

Помолчал. Продолжил:

– С этого момента вы, когда посмотрите друг на друга и увидите какой-нибудь телесный или духовный изъян, вы должны ясно осознавать, что это ваш личный изъян. Ибо, – Анатолий возвысил голос и поднял указательный палец вверх, – с момента совершения сего таинства венчания вы становитесь одним человеком. И что бы с вами ни случилось – беда или радость, – это ваше общее.

В древние времена был обычай – перед выходом из родительского дома молодые вместе выпивали общую чашу вина до дна. А потом разбивали ее. Это для того, чтобы больше никто из нее не пил. Потому что это только ваша чаша. Ваша общая судьба. Как говорил Христос – в Царстве Божием не женятся и замуж не выходят. Но те, кто здесь, на земле, и в этой жизни обвенчался, и в жизни будущей будут вместе. Поэтому сейчас я должен вас в соответствии с каноном спросить обоих… – помолчал торжественно. – Имеешь ли ты, Роман, намерение всеблагое и твердое взять в жены Дарью?

– Да! – тихо ответил парень и кивнул чубатой головой в знак согласия.