– Не помню, – отвечала Лида, не поворачивая головы. Парень и в самом деле казался ей смутно знакомым, но разглядывать было нельзя: все тут же решат, что втрескалась, уж слишком он… в общем, слишком.

– Ну, вспомнишь, скажи, – хохотнул он ей в спину.

– Ага, непременно, – небрежным тоном Лида дала понять, что и секунды не потратит на подобную ерунду.

А парень уже переключился на Милу.

– Ты, помню, котят собираешь? – спросил он, склоняясь над ней, как над ребенком. – Я тебе привез одного симпатягу из Анжу.

И раскрыл ладонь. Там притаился котенок из черного сверкающего камня, со стеклянными глазами и с белыми натуральными усишками.

– Спасибо, – пискнула Мила, осторожно снимая с чужой ладони свой подарок.

– Вороном назови, – посоветовал кто-то из заднего ряда. Пронесся легкой рябью беззлобный смешок. Мила судорожно вздохнула и попыталась скрыть вспыхнувшее лицо.

– А это тебе, на долгую память. – Парень, оказывается, с Лидой еще не закончил. Он коснулся пальцев девушки чем-то холодным, и та инстинктивно отдернула руку. – Да не пугайся ты так.

– Не люблю прикосновений, – сердито пробормотала она и перевела взгляд на презент – брелок в виде Эйфелевой башни, весь усыпанный красными камушками. Алеша тряс его за цепочку, заставляя переливаться в солнечных лучах.

– Спасибо, у меня такой есть, – небрежно отстранилась Лида. – Их в Париже на каждом шагу втюхивают.

В Париже она никогда не была, но догадаться было не трудно.

– Точно, – согласился парень и не глядя вручил сувенир какой-то девчонке рядом. Та так и заверещала от счастья. – Бедные студенты торгуют, приходится брать.

– Анна Рейновна идет, – сказал кто-то, и все непроизвольно подтянулись.

Классной руководительницей десятого «А» оказалась женщина неопределенных лет с угловатой фигурой и мелкими чертами лица. Она быстро ходила, порывисто двигалась, по-птичьи вертела головой, пересчитывая учеников. Но за внешней суетливостью Лида сразу угадала железную хватку. И совсем успокоилась: в классах с такими учителями не бывает бардака.

– Рада вас видеть, дорогие. Совсем, совсем взрослые. Алеша, надумал к нам вернуться? Вот славно бы было.

– Нет, Анна Рейновна, – тряхнул каштановыми кудрями парень. – Просто соскучился. Позволите посидеть на паре уроков?

– Буду рада, – с чувством ответила классная. – Приходи когда захочешь. Ну что, на линейку становись?

Дурачась и толкаясь, все ринулись отвоевывать себе места в центре двора. Лида на ходу оглянулась: двое мажоров так и стояли у дуба, разговаривали, сблизив головы, но уже не улыбались и не дурачились. Впрочем, Лиде трудно было представить, чтобы недобрые темные губы Ворона изогнулись в легкомысленной улыбке. Сейчас его лицо и вовсе превратилось в маску скорби. Алексей заглядывал другу в глаза, хлопал по плечу – утешал, что ли?

«Да какие проблемы могут быть у этих богатеньких красавцев?»

Школа изнутри ей понравилась. Не такая просторная и современная, как прежняя, питерская, она уютно пахла ремонтом, вдоль стен протянулись бесчисленные стенды с рисунками, фотоработами, заметками о достижениях учащихся. И мраморная доска с фамилиями тех, кто погиб в Отечественную войну, в Афганистане, в Чечне. В общем, было немного как в музее, гулко и торжественно в коридорах, зато вполне по-домашнему в небольших классах.

Мила сразу привела Лиду за свою третью парту у окна и предложила выбрать место. Лида выбрала ближе к проходу, и, кажется, Мила была ей за это благодарна. Сев у окошка, эта солнечная девочка сразу обратила бледное лицо к высоко стоящему в небе солнцу, словно искала у него подпитки.