• сенатор США;

• обладатель «Грэмми»;

• бывший белый расист;

• исправившаяся алкоголичка, ходившая от двери к двери, чтобы извиниться перед двумя дюжинами людей, дома которых она ограбила в пьяном виде;

• три человека, попавшие в тюрьму;

• четыре человека, пережившие клиническую смерть и вернувшиеся к жизни;

• пять человек, пытавшихся покончить с собой;

• шесть человек, сменивших пол;

• и наконец, деловой партнер моего друга Дэвида, чей ребенок заснул, да так и не проснулся.

Со всеми этими людьми я проводил интервью, которые назвал «История жизни». Более 30 лет назад малоизвестный доктор философии из Гарварда по имени Дэн Макадамс разработал процесс опроса людей об их жизни для того, чтобы понять, как они развивали и совершенствовали чувство собственного «я». Впоследствии Дэн стал заведующим кафедрой психологии в Северо-Западном университете, а нарративные исследования привели к передовым открытиям в области психологии людей от подросткового возраста до старости.

Я обратился к Дэну, и он великодушно согласился взять на себя руководство моим проектом. Он посоветовал мне вооружиться шаблоном, разработанным им в 1980-х годах, но изменить его с учетом интересующих меня вопросов. «Не пытайтесь быть ученым, – сказал он. – Будьте собой». Как он и предсказывал, быстро стали появляться новые удивительные темы, о которых я не читал в литературе по жизненному циклу, человеческому развитию и личностным изменениям.

Вскоре я обнаружил, что на современную жизнь – технологическую, политическую, духовную, сексуальную – оказывает воздействие беспрецедентное множество сил, однако методы, которыми мы пользуемся для того, чтобы придать смысл нашей жизни, за ними просто не успевают. Мы проходим через трансформации все чаще, но наш инструментарий, призванный с ними справляться, не изменился настолько, чтобы идти в ногу со временем.

Проводимые мной интервью были разработаны с целью понять и изменить такое положение вещей. Мой первый вопрос носил довольно общий характер: «Пожалуйста, расскажите мне историю своей жизни за 15 минут». Большинству людей требовалось больше часа. Затем я спрашивал об основных жизненных моментах: о высшей, низшей и поворотной точках; о значимом опыте; с какой из важных трансформаций они справились хорошо, а с какой – плохо.

Поскольку умение ориентироваться в подобных трансформациях быстро стало главной темой, я потратил много времени на изучение этого недостаточно обсуждаемого явления. Я спрашивал испытуемых, была ли их самая большая жизненная трансформация добровольной или вынужденной, использовали ли они ритуалы, чтобы пережить это время, с какой самой сильной эмоцией они боролись, как структурировали свое время, от каких старых привычек избавились, какие новые завели, как долго происходила эта трансформация.

В заключительном разделе я интересовался выдающимися сюжетными линиями, которые сформировали их жизнь, и заканчивал двумя своими любимыми вопросами – теми, что давали наиболее поучительную информацию:

Огромное количество исходного материала, с которым я в итоге столкнулся, было одновременно и глубоко трогательным, и едва ли не ошеломляющим. По окончании у меня оказалось более тысячи часов интервью. Все говорили «под запись». Когда я расшифровал эти беседы, общее количество страниц достигло 6 тысяч. Сложенные в стопку, они доходили до плеч моих дочерей-подростков. На их чтение от начала до конца у меня ушло два месяца.