Собрание авторских четверостиший в популярном сетевом жанре; пирожок, как говорится в предуведомлении, – это «малая поэтическая форма, подчиненная жестким требованиям: стихотворный размер (четырехстопный ямб), отсутствие заглавных букв, знаков препинания и дефисов, нежелательность рифмы». Популярность жанра, видимо, не в последнюю очередь обусловлена легкостью следования этим канонам (не покидает ощущение, что пирожки ведут свое происхождение, вплоть до названия жанра, от «Служил Гаврила хлебопеком…»), но, помимо формы, здесь есть и другие залоги успеха: от создателя пирожка требуется лаконично обрисовать целую ситуацию и завершить ее парадоксальным, сродни анекдотическому, финалом; приветствуется также сквозной персонаж-мем (по имени, например, Олег; в этом отношении пирожки – вполне себе порождения сети). В книге довольно много текстов неинтересных или плоских, но попадаются и по-настоящему остроумные.

Предыдущая книга Андрея Родионова «Новая драматургия» вызывала опасения: чувствовалось, что Родионов уже выработал большой, но не безграничный ресурс той поэтики, которая составила ему известность; на фоне «Портрета с натуры» и «Людей безнадежно устаревших профессий» та книга явно проседала. К счастью, Родионов сумел это преодолеть. Слова аннотации: «Перед вами тексты, которых вы не ожидали увидеть» – сначала кажутся рекламным заклинанием, но затем убеждаешься в их справедливости. Родионов, ранее рассказывавший мрачные истории, разворачивающиеся в мрачных пейзажах, теперь все чаще реагирует на актуальные события (давая фору Емелину): здесь есть стихи о Pussy Riot, Болотной площади и запрете «пропаганды гомосексуализма»; кроме того, Родионов снова изобретателен в эвфонии, использует нехарактерные для него ранее метрические решения, усиливает роль пародии («Девочки в масках пели в церковном хоре…», «ты жив еще курилка журналист / о, одиночество, и твой характер трудный, / а ты, как человек угнавший лифт / вдруг понимаешь что движенье нудно»). Абстрактная «лирика окраин» заменяется вполне конкретной любовной – вернее сказать, появление «фигуры обращения» преображает прежнюю лирику.

О старой манере Родионова заставляют вспомнить стихи к спектаклю «Сквоты», а отдельный интерес представляет стихотворная пьеса «Нурофеновая эскадрилья», отчетливо напоминающая о «Витамине роста» Григорьева и вместе с тем о социальном пафосе «Мистерии-буфф» Маяковского. Чувствуется, что такой развернутой формы Родионову не хватало. Мне кажется, это лучшая книга Родионова.

Обращенные в прошлое, в мир воспоминаний, эти стихи также оценивают то, что изменилось к настоящему, – и проделывают работу по восстановлению желанного состояния. Ключевой «над-образ» здесь – образ сада, достаточного и самодостаточного микрокосма; сад Ани Цветковой оказывается Эдемом, куда необходимо вернуться, кофе-сигареты-яблоки – присущими ему вкусами, любовь – залогом его существования (хотя у яблок и яблонь, которые в богатом плантариуме Цветковой занимают особое место, роль отнюдь не только декоративно-вкусовая: «всего лишь человек земным надкушен / как яблони созревший плод / и – навсегда обезоружен / тем что в конце концов произойдет» – или: в «небе темно от яблок», а «темно» в мире этих стихов означает как минимум «тревожно»).