Уже ясно, что он не Лимонов. Но он значится у них как проводник отряда Лимонова в горах на границе с Казахстаном.
– Что ты там делал, сука?! Признавайся!
Следуют удары… В конце концов, впав в раж, они перестарались. Золотарев мертв в результате несдержанных ударов, может быть, по голове, может, в область сердца. Они ругаются матом, а затем поступают согласно старой методике КГБ: чтобы скрыть убийство, выбрасывают труп из окна. (Второй метод – бросить труп под колеса поезда: никакой патологоанатом не обнаружит истинную причину смерти.) Выбросили его из окна того дома, у которого его нашли, либо выбросили из окна иного дома, а труп подбросили под этот дом, суть лишь детали.
О нет, читатель, это не моя буйная фантазия. Сейчас я подкреплю свой сценарий произошедшего весомыми фактами. Оказавшись в тюрьме, я стал размышлять о таинственной смерти Золотарева. Он и майор Бурыгин, скоропостижно скончавшийся в марте следующего, 2001, года, за неделю до моего ареста, от побоев, были двумя из двенадцати товарищей, побывавших со мной на Алтае. Очень уж высокая доля смертей в такой короткий период в несколько месяцев – один из шести, получается, погиб.
Из тюрьмы Лефортово я направил в Генеральную прокуратуру письма по поводу странных смертей, и в частности, по поводу смерти Золотарева, приводя множество данных, неизвестных прокурорам. Просил расследовать убийство. Генпрокуратура переслала мое ходатайство прокурору Алтайского края. Параскун его фамилия. Далее начались совсем интересные вещи.
В своем письме ко мне от 13.11 прокурор написал, что получил мое ходатайство из Генпрокуратуры 15.10, то есть 15 октября. И что 13 ноября Прокуратура Алтайского края возбудила уголовное дело по составу преступления, предусмотренного частью 1 статьи 105 (умышленное убийство) по факту смерти Золотарева В. М.
О чем меня не уведомил прокурор, но уведомили барнаульские товарищи, что 27 октября 2001 года был найден мертвым у железнодорожных путей в городе Барнауле Олег Михеев, одноклассник Золотарева, тот самый, который взялся самостоятельно расследовать обстоятельства гибели Золотарева. Что-то до этого он целый год не погибал, а теперь вот, когда в Прокуратуру Алтайского края пришло по повелению Генпрокуратуры мое ходатайство и стали подымать дело Золотарева, он срочно погиб. Через всего двенадцать дней.
Барнаульские товарищи также передали мне произошедшее в ночь с 1-го на 2-е ноября того же года с барнаульским национал-большевиком Дмитрием Колесниковым. Этот эпизод может быть квалифицирован как похищение человека и принуждение под страхом смерти к сотрудничеству с ФСБ. Колесникова выманили из дома ночью капитан ФСБ Жданов А. В. и еще один сотрудник, посадили в машину, вывезли на Власихинское кладбище. Колесников знал капитана Жданова, потому что тот допрашивал его «летом по делу Лимонова», то есть летом 2001 года. На кладбище капитан Жданов вел себя так вот:
Под конец он предложил помощь и «крышу» в лице ФСБ для отделения НБП[1] в Барнауле. Взамен он потребовал ничтожную малость, а именно подписать бумаги о сотрудничестве со спецслужбами. Я отказался. Тогда он вытащил меня из машины и повел в глубь кладбища. Пройдя метров 20–30, он вытащил ПМ и, приставив ствол к моей голове, спросил, не передумал ли я. Я сказал, что не передумал. Тогда он для убедительности выстрелил в сторону. Еще минут 15 он вертел пистолетом перед моим носом, но, поняв, что все напрасно, сел в машину и уехал. А я остался ночью на кладбище…
Колесников прибавляет: «Врать не буду, было страшно. Я реально поверил, что мне конец». Он написал заявление в прокуратуру.