– Я думала, наше проживание здесь оплачено вперед. Разве ты не получил меч моего отца в прекрасных кожаных ножнах, с девизом моей семьи? Он гласит: «Следуй за сильным»! Это хороший меч, он сделал в Баккипе. Отец носил его, когда служил в гвардии короля Шрюда, когда был молод и здоров. А теперь меч, который должен был достаться мне, принадлежит тебе!

– Таура! – выдохнула мать, но это был упрек дочери, а не потрясенное осознание собственной вины.

– Неблагодарная сучка! – ахнула жена Джелина, а тот спросил:

– Ты можешь питаться мечом, глупое дитя? Он может укрыть тебя от дождя или согреть тебе ноги в снегопад?

Она открыла рот, чтобы ответить, но тут они услышали крики. Кричали неподалеку. Кто-то пробежал мимо дома, задыхаясь от визга. Таура первой вскочила на ноги и распахнула дверь, чтобы выглянуть в дождливую ночь, в то время как Джелин с Дардой завопили:

– Закрой дверь и запри ее!

Как будто их ничему не научили те люди, что сгорели заживо, когда пираты подожгли деревню.

– Они идут! – крикнул кто-то. – Идут с пляжа, с моря! Они идут!

Брат Тауры подошел к ней сзади, нырнул под ее руку и выглянул на улицу.

– Они идут! – повторил он с глупым одобрением.

Мгновение спустя раздались свистки. Два свистка, снова и снова.

– Яйца Эла, закрой же чертову дверь! – рявкнул Джелин.

У него в руках был обнаженный меч, который он осуждал секунду назад. При виде меча и валяющихся на полу красивых ножен ярость Тауры вспыхнула белым пламенем. Она оттолкнула брата, схватилась за край двери и захлопнула ее перед его лицом. Мгновение спустя пожалела, что не взяла плащ, но не стоило возвращаться и портить столь дерзкий уход.

Шел дождь, не сильный, но ровный и настойчивый. Люди выходили из домов и вглядывались в ночь. Некоторые похватали свое жалкое оружие – дубинки, рыбные ножи и остроги. Рабочие инструменты, не предназначавшиеся для битвы и защиты, – вот и все, что у них было. Протяжный крик поднялся и затих в ночи.

Большинство людей стояли в дверях, но некоторые, смелые или отчаявшиеся, вышли под дождь. Разрозненной группой они шагали по темным улицам туда, откуда прозвучали свистки. Один человек нес лампу. В ее свете Таура видела разрушенные дома – сгоревшие дотла, скелеты из обугленных балок. Увидела мертвую собаку, так и оставшуюся лежать на улице. Возможно, ее хозяин погиб. Некоторые дома уцелели, из-под закрытых ставен струился свет. Таура ненавидела запах вымоченных дождем пепелищ. Предметы, которые схватили и бросили пираты, валялись на улице, почерневшие и мокрые. Крик не повторился, но тишина была еще страшнее.

Мужчина высоко поднял лампу, и в ее неверном свете Таура увидела направлявшиеся к ним фигуры. Один из мужчин внезапно вскрикнул:

– Хатильда! Ты жива! – И побежал к женщине.

Та не ответила на его приветствие, а резко остановилась и уставилась на руины дома. Таура и остальные медленно приблизились. Мужчина стоял рядом с Хатильдой, на его лице читалось недоумение. Волосы женщины висели спутанными прядями, мокрая одежда облепила тело.

– Они сожгли твой дом, – мягко сказал ей мужчина. – Мне так жаль, Хатильда.

Женщина молча отвернулась. Соседний дом уцелел во время нападения. Она направилась к нему, подергала дверь, потом забарабанила в нее. Дверь медленно открыла пожилая женщина.

– Хатильда! Ты жива! – воскликнула она. На ее лице начала расцветать робкая улыбка.

Однако перекованная женщина молча оттолкнула старуху и вошла в дом. Хозяйка поковыляла за ней. Изнутри раздался недовольный крик:

– Пожалуйста, не ешь это! Это все, что осталось для моего внука!