Инга уже легла в свой гамак. На столике тускло горела свеча. Пригнувшись, Тимур вошел в каюту, сказал:

– Всю жизнь мечтал спать по левому борту. Да еще под потолком…

Януш, не споря, улегся на нижнюю койку. Я потушил свечу и забрался в последний свободный гамак. Наступила тишина, лишь слабо журчала вода за бортами. Потом тоненькая дощатая стенка заскрипела – снаружи к ней привалился Том.

– Капитан, не дремать! – громко произнес Тимур.

Стенка скрипнула снова – Том вернулся к штурвалу. Януш хихикнул. Уже засыпая, я услышал сонный, но серьезный голос Инги:

– Ребята, если что-то случится, обязательно меня разбудите.

Я проснулся от того, что меня мягко трясли за плечо. Кто-то тихо шептал в самое ухо:

– Ди-ма! Ди-ма!

Я попробовал подняться, но дурацкий гамак успел запеленать меня не хуже, чем самый ретивый придворный – мумию возлюбленного фараона. Высвободившись, я попытался встать. И треснулся лбом о потолок.

– Тихо! – произнес Том. – Ты… вери… громкий.

– Очень шумный? Ага, точно подметил… – Я выскользнул из гамака. Никто не проснулся. Тишина стояла полная, даже вода не плескалась – шлюпка дрейфовала. Том пробормотал что-то на английском. Я разобрал лишь про отца и про хороший корабль. Очевидно, плавать с отцом на яхте Тому нравилось куда больше…

Отдав штормовку, Том принялся забираться в гамак. Я подсадил его и вышел на палубу.

Была еще ночь, лишь на востоке мгла слегка редела, намекая на приближение рассвета. Разукрашенное незнакомыми звездами небо убаюкивающе покачивалось над головой. Я поискал взглядом Око Пришельца, подмигнул. Звезды остались равнодушными. Старая шлюпка с упрямыми мальчишками на борту. Какая мелочь…

Спать хотелось ужасно. Откуда-то из подсознания пришла скользкая хитрая мысль. Пойти в каюту, разбудить Тима или Януша, сдать вахту… Откуда им знать, когда я сменил Тома и сколько отдежурил?

Я плеснул в лицо пригоршню океанской воды. Губы, порядком растрескавшиеся, защипало. В каюту идти расхотелось, да и сон позорно бежал. Я улегся на кормовую скамейку, подложил под голову мягкую матерчатую сумку. С продуктами, наверное. А спать я не собираюсь… надо же изучить их звездное небо… в целях ориентации или научных… Вон – Око Пришельца…

Утро застало «Дерзкий» в полусотне метров от берега Двадцать третьего острова. Я соскочил со своего неудобного ложа, огляделся. Над замком, стоящим в самом центре небольшого заросшего низким кустарником острова, вяло раскачивался похожий больше на жгут, чем на полотнище, красно-синий флаг. Чуть ниже флага виднелась узкая белая лента. Все в порядке, остров принадлежал Конфедерации…

Нырнув в каюту, я разбудил Тома. Вдвоем мы довольно быстро поставили парус. Подгоняемый слабым утренним ветерком, «Дерзкий» плавно развернулся и начал удаляться от берега. Медлить не стоило – за день мы собирались пересечь весь архипелаг.

Через несколько минут из каюты появился Тимур. Морщась от яркого солнечного света, перегнулся через борт, умылся. Потом, опасливо поглядывая на каюту, на минутку отошел к корме.

Том направил шлюпку на север. Мы прошли под мостом, связывающим Двадцать третий с соседом – Шестнадцатым островом, и на порядочном расстоянии миновали его. Шестнадцатый, или остров Синих Зеркал, упорно противился самой идее Конфедерации. После нескольких попыток переубедить их лидера – угрюмого паренька по имени Макс – было решено окружить остров со всех сторон и взять одновременным нападением по трем мостам. Я был на заседании Совета Конфедерации и помнил, что решение приняли единогласно. На вопрос Ахмета, что делать с пленными, Крис без колебаний ответил: «Девчонок и ребят младше десяти расселим по другим островам». Больше всего меня поразило, что никто не стал уточнять судьбу остальных.