У моих ног что-то зашуршало. Мы оба посмотрели вниз.

В траве копошился одинокий зверек. Я опустилась на колени и увидела: он был размером с щенка, только изящнее и с более вытянутым туловищем. Голова такой же формы, как у теленка; пара крошечных изогнутых рогов; усики, как у североатлантического омара; ошейник из ярких разноцветных перьев; серебристые чешуйки на спине; кожистый животик; четыре птичьи лапы с когтями; длинный змеиный хвост – это была помесь множества драконьих видов, которая прибилась здесь к людям и приспособилась жить на этом материке.

Крылья – как у летучей мыши – были порваны. Летать он не мог. Я нежно взяла его на руки, будто котенка. Он дрожал, прижимаясь ко мне, как маленькая вращающаяся динамо-машина.

Зверек нерешительно открыл глаза. Они оказались ярко-голубыми. Я содрогнулась, едва не выронив дракончика из рук. Это был последний цвет, что мне хотелось видеть.

– Брось его! – приказал Александр.

Я подняла глаза и увидела, что он держал в руках электрическую дубинку – ей можно было убить незваного гостя одним ударом.

Я повернулась к нему спиной, чтобы защитить дракона.

– Ш-ш-ш-ш. Все хорошо. Я тебя не брошу.

Дракончик заверещал, как раненый кролик – резко, почти невыносимо. И затрясся у меня на руках еще сильнее. Я попыталась погладить его по спине, как котика и как мама гладила в детстве меня по волосам, чтобы я уснула. Чешуйки были теплыми и мягкими на ощупь – совсем не такими, как я ожидала.

– Ты его послушай! – воскликнул Александр с ужасом и вскинул дубинку. – Он сейчас огнем дыхнет! Бросай живо или умрешь!

– Нет! Он кричит только потому, что вы его пугаете. – Никто никогда не видел, чтобы наши мелкие драконы дышали огнем. – Я была уверена, что они этого не умели. Я попыталась закрыть дракончику глаза одной рукой, чтобы тот не видел Александра. И надеялась сама не растерять решимость перед их пронизывающей голубизной.

Он проделал еще пару шагов и навис надо мной.

– Ты убил Джоуи! Ты убил Джоуи!

Я заглянула ему в глаза. Они были дикие, безрассудные, не видящие ничего перед собой. Неужели и я так выглядела, когда просыпалась от кошмаров и бабушке приходилось меня успокаивать?

– Нет! Он ничего не сделал! – закричала я во все горло. – Вы выбрали не того дракона! Не того…

Александр занес дубинку. Я не сомневалась, что он был готов ткнуть ею в меня, если это, по его мнению, было необходимо, чтобы убить дракончика.

Дракон заворочался у меня на руках. Я напряглась, чтобы его удержать. Но крошечный дракон оказался для меня слишком силен. Он быстро дернул головой и сбросил мою руку, которой я его прикрывала. Я вдруг почувствовала волну тепла и непроизвольно отшатнулась. Само время будто бы замедлилось. Зрение затуманилось, я смутно понимала, что происходит.

Видела, как дракон раскрыл челюсти. Увидела кончик дубинки в воздухе – в считаных дюймах от себя. Увидела, как дракон встретился взглядом с Александром. Могла ли я истолковать то, что увидела в его голубых нечеловеческих глазах?

Потом дракон отвернулся, будто угроза неминуемой смерти имела значение не большее, чем след падающей вдалеке звезды. Дракон пошевелился тяжело – будто это был сам Три Ущелья[22], самый большой из всех когда-либо зафиксированных драконов, – посмотрел вверх на звезды, и из его широко раскрытой пасти вырвался ослепительный столб света.

Это было все равно что смотреть на реку жидкого золота и серебра – калейдоскоп мигрирующих бабочек, галактику из блестящей росой паутинки и усыпанного жемчугом тюля, что расстелилась по всему небу. На вершине сверхнагретого плазменного потока охлаждающее пламя разветвлялось, изгибалось и принимало новые цвета – индиго сентября, красной крови мучеников, желтых бархатцев, голубого драконьего шепота…