Поэт Габриэль Карский, хорошенько залив вином свою любовную трагедию, рассчитался с неверной женой такими строками:

Думаю, читатели уловили намек. Ведь бывают еще дома публичные.

Известный актер кино и знаток алкоголя Антоний Фернер написал: «Люблю Геня, люблю Львов, и хоть уеду – вернусь вновь». А мировой славы певец Ян Кепура оставил такие слова: «Хоть я никогда и не пью, но всегда пьян Львовом».

В памятную книгу гостей, которую старательно вел хозяин, в 1942 году вписался сам гаупткомендант шуцполиции из Берлина repp Р. Мюнхау: «Lemberg ist schon und grossten ist der Atlas!» Несмотря на то, что пан Эдзё был евреем, Мюнхау поручил ему организовать прием у баронов Гредлей в Сколе, куда должен был прибыть сам Геринг. Блюда и алкоголь для 300 человек везли в Сколе из Львова. Пан Эдзё позже рассказывал: «Тот сукин сын жрал, как корова в клевере, а если бы я тогда знал о нем то, что потом узнал, то я бы ему в его гренки со шпиком насыпал отравы».

Больше всего карикатур создал Казё Грус. Никто так виртуозно – лишь несколькими движениями руки – не рисовал шутливых портретов пьяниц, как Казё. А прославился он двумя историями. Однажды утром приперся в редакцию газеты, где работал, с проституткой и попросил 20 золотых аванса, потому что не было чем рассчитаться со жрицей любви. Конечно же, ему дали аванс, но заставили в тот же день с перепоя делать рисунки к газете. А вторая история, связанная с ним, заключалась в том, что Казё любил занимать у людей деньги – «но только в дулярах, чтобы не девальвировали». Заемных денег никогда не возвращал из убеждения, ибо был человеком чести. А самолюбие не позволяло ему отдавать деньги. Казё считал, что, принимая ссуду, делает честь тому, кто дает. «У кого попало не занимаю», – повторял часто.

Выдающийся художник Вигживальский известен был тем, что как только впадал в депрессию, и не шло у него рисование, это был определенный знак, что женщина ему надоела, и пахнет разводом. Вследствие тех своих депрессий был четырежды женат.

Генрик Гешелес, безумно остроумный критик из еврейской газеты «Хвыля», имел обыкновение сидеть стиснув губы, и в течение вечера открыть их не более трех раз.

Профессор Леон Козловский устраивал грандиозные пиры стоимостью в несколько сот злотых.

– Сколько платится, пан Эдзё?

– Пятьсот злотых.

Козловский вынимал деньги и оставлял обслуге щедрые чаевые, но всегда на следующий день с самого утра приходил к пану Эдзю и скрупулезно проверял все счета. Но не из скупости, а из чувства порядка.

А что здесь творилось, когда во Львов приезжал актер кино Мечислав Цыбульский! Перед ресторацией толпились возбужденные панянки, чтобы получить автограф. Пан Эдзё впоследствии вспоминал:

– Да вы знаете, что тут творилось? Они просто уписывались от впечатления, что его увидели. Я не преувеличиваю, потому что сам видел пятна на тротуаре.

Но рекорд женского восторга побил актер Лешек Поспеловский, который позже, при немецкой оккупации, повесился в отеле на поясе от пижамы. Список искушенных им графинь и благородных панн стал легендарным и был излюбленной темой сплетен.

15 ноября 1936 г. перед ресторацией крутили фильмы со Щепко и Тонько «Будет лучше».

Известный писатель Корнель Макушинский, посетив «Атлас» впервые, принял клозетную бабушку за даму, и «бухнул ее в манкет» (поцеловал ручку). С тех пор должен был «держать фасон» и каждый раз начинал обход ресторации именно с клозетной бабули, делая вид, что сделал это намеренно. А пил только тминную водку.