[сяо — младший, то есть «младший Сюэ»]

— П-прости, уважаемый Бог войны! Этот недостойный…

— Четвёртый раз… — Хун Сянъюнь порывисто встал и, взмахнув широкими рукавами мантии, сложил ладони за спиной, — четвёртый раз ты повторяешь одно и то же! Неужели, полагаешь, этот бог лишился слуха?

— Я… м-м…

Взгляд Сюэ Цзяна стал немного растерянным. Известный всем бездельник заметно смутился, утратив присущую ему сообразительность. И хотя Хун Сянъюнь никогда не относился к членам родного клана высокомерно или слишком строго, сейчас он чувствовал некоторое удовлетворение.

Этим утром, пока Ань Син спала, к нему приходил служащий дворца Сюэ. Отец Сюэ Цзяна обратился с просьбой взяться за воспитание наследника, вконец отбившегося от рук, несмотря на все родительские увещевания.

Но как воспитаешь, не указав ослушнику его место?

Небожитель Сюэ совершенно не умел проявлять строгость — в этом Хун Сянъюнь был уверен точно так же, как в том, что солнце сегодня взошло на востоке. Иначе тот не обратился бы с просьбой к дворцу Гуанхуэй.

— Вижу, красноречие некоторых ощутимо пострадало со вчерашнего брачного пира, — с усмешкой заметил Хун Сянъюнь. — Это хорошо. Твой отец просил взять тебя во дворец Гуанхуэй. А я не люблю болтливых младших небожителей.

— А?.. — Сюэ Цзян выглядел настолько ошарашенным всем услышанным, что Хун Сянъюнь едва сдержал смех.

— Где твой меч, сяо Сюэ?

— Я… оставил оружие в своих покоях, — глаза молодого асура наполняло искреннее удивление.

Такого вопроса он точно не ожидал, ведь не зря же его звали бесполезным.

В груди Хун Сянъюня шевельнулось странное чувство, которое он пока не мог определить точно: то ли жалость к этому малолетнему бездельнику, сопровождавшему Ань Син в её «набегах» на винные погреба семьи Ань, то ли… тёплое, почти отцовское беспокойство за несмышлёныша, зарывающего собственный талант?

В том, что талант есть, Хун Сянъюнь не сомневался.

Сюэ Цзян отличался крепко сложенным телом, плавностью в движениях и достаточно цепким, умным взглядом. А духовное чувство, как Бога войны, обнаруживало в юноше твёрдое основание — нижний даньтянь молодого асура наполняла упорядоченная энергия инь.

Несколько лет усиленных тренировок и орёл расправит крылья. А он станет тем, кто поможет юному таланту взлететь.

— Вернёшься к себе, заберёшь оружие и необходимые вещи. Отныне ты принадлежишь дворцу Гуанхуэй.

Хун Сянъюнь протянул ладонь, и под действием его внутренней силы из воздуха образовался нефритовый жетон.

— Возьми, сяо Сюэ. Этот жетон позволит тебе свободно входить и выходить из дворца.

Сюэ Цзян принял жетон и, повертев его в пальцах, настороженно взглянул на Хун Сянъюня.

— Уважаемый Бог войны, здесь кроме названия дворца написано «командующий»…

— И что тебя смущает?

— Но…

— Однажды рядом со словом «командующий» будет стоять твоё имя. Запомни сегодняшний день, сяо Сюэ. Тебе открылся новый путь. Будь достоин.

После этих слов молодой асур выглядел не столько смущённым, сколько растроганным. Он старательно закрепил жетон на поясе и словно повзрослел в мгновение ока — до этого бегающий взгляд обрёл присущую мужчинам твёрдость.

Нет, он не ошибся. Перед ним не глупый воробышек, а определённо, ещё не ставший на крыло орёл. Хун Сянъюнь доверительно коснулся плеча Сюэ Цзяна.

— Надеюсь на тебя, сяо Сюэ.

— Благодарю… Этот недостойный благодарит Бога войны!

— Никогда больше не называй себя в моём присутствии недостойным! Оруженосец и помощник Бога войны не может позволить себе роскошь быть бесполезным или недостойным. Ты понял меня?