Невестка грустно усмехнулась. Несмотря на то что губы улыбались, ее голубые глаза наполнились слезами. Ольга застыла от скользнувшего по плечам внезапного сквозняка, будто некто подошел к ней сзади, положил на плечи ледяные ладони и подул холодом в затылок. На какие-то слишком долгие секунды она провалилась в другую реальность – страшную, темную, грохочущую осыпающимися камнями и бурлящую стремительно заполняющей все вокруг водой. Были ли это ее собственные ощущения, пережитые в похожих снах, которые она видела на протяжении трех месяцев в ночь на двадцать первое, или это оказалось последнее воспоминание ее брата, которое каким-то образом передалось ей?

– И как он тебе приснился? – глухо спросила Ольга. Есть перехотелось, хоть горка ароматных и кружевных блинчиков так и притягивала взгляд.

– Да вот так. Смотрит, будто что-то хочет сказать. Но молчит. А одет как в тот день, когда сделал мне предложение – в голубую рубашку и темные джинсы. Смотрит, а за спиной сгущаются тучи. Небо темнеет, становится почти черным. Я кричу ему, чтобы бежал в укрытие, потому что сейчас ливанет. Но просыпаюсь. Если бы я не проснулась, то обязательно бы узнала, что он хотел сказать! Я даже молила его, чтобы он снова мне приснился. Но…

Таня резким движением смахнула слезу. А потом улыбнулась – смущенно, виновато, словно устыдившись своей слабости. Прошло почти три года, но она так до конца и не оправилась после потери. Хоть жизнь ее вертелась бешеным колесом, в котором она крутилась неугомонной белкой. Брала подработки – кому-то поставить уколы или капельницы, оставалась на дежурства. И все ради того, чтобы вытянуть себя и семилетнюю дочь.

Ольга кивнула, не зная, что сказать. Отношения Алеши и Тани были для нее примером крепкой и счастливой любви. Познакомились они в больнице, куда брат попал с воспалением легких. Алексей сразу заприметил симпатичную медсестру с яркими голубыми глазами. Влюбился в нее, как говорил, с первого взгляда, хоть Таня его ухаживания приняла не сразу: не в ее правилах было кокетничать с пациентами. Но Алеша, несмотря на свой стеснительный характер, оказался настойчив. Таня согласилась пойти с ним в кино уже после его выписки. На третьем свидании Алеша сделал предложение, и Таня его приняла.

– Я зачем приехала… – нарочито бодро заговорила Ольга и суетливо закопошилась в своем рюкзачке. – Вот!

С этими словами она выложила на стол конверт.

– Зачем?! – отшатнулась невестка. – Ты уже привезла нам денег! В прошлом месяце и в позапрошлом. А перед этим дала крупную сумму. Да и я же работаю!

– Я знаю, что ты работаешь, – перебила Ольга. – Купишь Юлечке наряды и книжки. Вы же мне не чужие люди, а самые родные!

– Спасибо, – вздохнула Таня и неуверенно, все еще сомневаясь, взяла конверт. А потом вскинула на Ольгу глаза с такой решимостью, словно собиралась сказать что-то важное и одновременно сложное. Но ее оборвал звонок в дверь.

Когда Таня вышла с кухни, Ольга машинально стащила с тарелки остывший блинчик, свернула его трубочкой и откусила. Из коридора до ее слуха донеслись голоса: звонкий женский – хозяйки, и низкий, с хрипотцой, мужской. Знакомый голос, который ни с каким другим не спутать. Ольга положила на край тарелки недоеденный блин, поднялась из-за стола и улыбнулась вошедшему следом за Таней гостю. Дымов ничуть не удивился, увидев ее, кивком поздоровался и без улыбки подмигнул.

– Я блинчиков напекла, будешь? – предложила Таня и, не дождавшись ответа, засуетилась, выставляя на стол еще одну тарелку и чашку.