Вторым кухню покинул Макар. И мне с трудом удалось удержать рвущийся наружу смех. Но в коротких русых волосах Макара застряла лапша. То есть поле боя все покинули с потерями. Кто-то лишился тапок, у кого-то пострадала мужская гордость.
И хоть Валя и Макар двойняшки, они совершенно не были похожи друг на друга. Только глаза пронзительно голубого цвета были визитной карточкой всей нашей семьи. Их я тоже унаследовала, как и светлые, практически белые волосы. Мне и краситься не надо было, летом на солнце волосы выгорали и становились практически седыми. Правда в этом году я решила сменить имидж и все же перекрасилась в темно-пепельный цвет. Родные, увы, не оценили эти изменения.
- Чем бы их занять, поубиваются же за два месяца, - сокрушенно заметила мама, глядя на лестницу, на верхних ступенях которой топтался Макар, ожидая продолжения военных действий и осады. А зная сестру она сейчас продумывала следующую военную кампанию и стратегию нового боя.
Каждый год летом мы покидали город и приезжали к деду в станицу, где и проводили время до осени. И признаюсь, это были лучшие месяцы в году. Дед у нас еще довольно молодой, ему исполнилось только шестьдесят два года. Хотя больше пятидесяти ему никто не давал, а местные разведенки, вдовы, да и девицы моего возраста с далеко идущими планами вились вокруг него. И хотя отец шутил, что эта усадьба в станице, да фермерское хозяйство, на котором работали многие жители станицы, делали его привлекательным для потенциальных невест, я бы с ним поспорила. Русоволосый с редкими седыми прядями волос, статный, с волевым подбородком. Не пьющий. Нет, выпить рюмку настойки, бокал вина или стакан самогонки, замечу собственного производства, он мог. Но меру знал всегда, в отличие от большинства станичных.

В саму станицу он приехал сорок лет назад, чтобы восстановить усадьбу, некогда принадлежащую прадеду, и остался здесь навсегда. Сначала усадьбу восстановил по старым архивным фотографиям. А затем, в начале девяностых стал фермером.

В настоящем он владел огромным хозяйством. Правда от дел после найма помощника он немного отошел. И делам теперь уделял не двадцать четыре часа в сутки, а всего часов шесть-восемь. Да и выходные у него появились для тех же грядок, малины, пчел, грибов и виноградника.
- Заставить собирать малину, - хмыкнула я, выдумав план по привлечению Вали и Макара к делам, что могли их отвлечь от междоусобной войны.
- Так мы ягод не увидим, если их вдвоем отправим за малиной, - улыбнулась мама. А затем сразу же нахмурилась, укоризненно взглянув на меня, а главное на книгу в моих руках.
- Саня, но не сиди дома. Вон Ира к бабе Марфе приехала. И Аню с утра я во двое видела. Иди хоть с ними погуляй.
Вот что это за родная мать, что желает меня выжить из дома, засопела я, озвучив свои мысли вслух, вызвав смех родных.
- Двадцать лет бывает только раз в жизни, - мечтательно заметила мама, а затем присела на подлокотник кресла, в котором сидел отец. - Помнишь, мы с тобой гуляли до самого рассвета?
- И в озере голышом купались, - припомнил отец события двадцатилетней давности.
Я рассмеялась, когда мама возмущенно засопела о том, что рано дитятке, то бишь мне, знать эти подробности. Ну да, будто я раньше не знала, что в одно из таких купаний голышом я и появилась. А мама выходила замуж уже на третьем месяце беременности. Хорошо еще что живот почти виден не был. И пусть в округе судачили, что замуж она выходила по залету. Но достаточно было бросить один взгляд на моих родителей, чтобы понять, и через двадцать лет брака им удалось сохранить свои чувства. И не то чтобы они никогда не ссорились, но трудности их скорее закалили и сделали ближе, как может сделать жизнь вместе со всеми радостями и невзгодами.