– Это было сорок лет назад, – ответила Джоанна. – А вы не настолько стары, чтобы помнить Хелен Уард.

– Допустим, я не был на ее концертах. Мне всего лишь сорок лет. Но у меня есть все ее записи, и мне кажется, вы лучше, чем она.

– О, она была удивительна, – сказала Джоанна. – Вы мне слишком льстите.

– Я просто констатирую факт.

– Вы любите джаз?

– Главным образом свинг.

– Так нам нравится один и тот же уголок в стране под названием Джаз.

– Очевидно, – сказал Хантер, обводя взглядом толпу. – Это японцы. А мне говорили, что «Прогулка в лунном свете» – ночной ресторан для переселенцев из Америки и разборчивых туристов. Но девяносто процентов ваших посетителей – японцы.

– Они относятся с бо́льшим уважением к музыке, родившейся в Америке, чем большинство самих американцев, – сказала Джоанна.

– Свинг – единственная музыка, которая меня когда-либо сколь-нибудь интересовала. – Он поколебался, а затем произнес: – Позвольте заказать для вас коньяк, но поскольку это заведение принадлежит вам, не думаю, что было бы правильным отказаться.

– Кроме того, – сказала Джоанна, – я не позволила бы вам так поступить. Я закажу для вас коньяк.

Он выдвинул для нее стул, и она села.

К столику подошел официант и поклонился им обоим.

Джоанна сказала ему по-японски:

– Ямада-сан, принесите нам два бокала «Реми Мартин».

Официант поспешил к стойке бара в дальней части зала.

Американец не сводил с Джоанны взгляда:

– Вы знаете, у вас действительно необычный голос. Лучше, чем у Марты Тилтон, Маргарет Маккрей, Бетти Ван…

– …Эллы Фитцджеральд?

На мгновение задумавшись, он ответил:

– Ну, она не относится к тем, с кем вас стоило бы сравнивать.

– В самом деле?

– Я имел в виду, что ее стиль крайне отличается от вашего. Это все равно что сравнивать яблоки и апельсины.

Джоанна рассмеялась его дипломатическому ходу:

– Итак, я не лучше, чем Элла Фитцджеральд. Хорошо. Я рада, что вы это сказали. А то я начала думать, что вы совсем нетребовательны.

– У меня очень высокие требования, – произнес он тихо, – и вы более чем соответствуете им.

Пристальный взгляд его черных глаз посылал непрерывную серию электрических разрядов, проходящих через нее. «Боже милостивый, – подумала Джоанна, – я отвечаю ему, как зеленая девчонка». Она не только чувствовала, как он раздевал ее глазами, – мужчины делали это каждый вечер, когда она выходила на сцену, – он раздевал ее дальше тела: он обнажал ее сущность, в одно мгновение узнав все, что у нее есть за душой, каждый изгиб ее плоти и мысли. Она никогда не встречала мужчину, который бы с такой страстью был сконцентрирован на женщине, как будто все другие люди на земле перестали для него существовать. Джоанна снова почувствовала то особенное сочетание неловкости и удовольствия находиться в центре его и только его внимания.

Когда принесли заказанный «Реми Мартин», она использовала это как предлог, чтобы оторвать от него взгляд. Медленно потягивая коньяк, она закрыла глаза, чтобы переключиться. Окунувшись на время в темноту, она размышляла над тем, что когда он смотрел в ее глаза, то передавал ей частичку собственной страсти, ибо она совершенно перестала воспринимать шумный зал вокруг: звон стаканов, смех и оживленный разговор, даже музыку. Теперь все это возвратилось к ней после полосы темноты, внезапно обрушившись на нее.

Наконец Джоанна открыла глаза и сказала:

– Мне неудобно, но я не знаю вашего имени.

– А вы уверены, что не знаете? – спросил он. – У меня такое чувство… что мы раньше встречались.

Она нахмурилась.

– Не припоминаю.

– Может быть, это потому, что мне очень хочется скорее познакомиться. Меня зовут Алекс Хантер.