Но Дмитрий не собирался шутить. Он обнял Леру, нашел ее губы и крепко поцеловал. Потом вылез из машины и зашагал к своему дому.

– Сегодня я опоздаю, – протягивая шефу чистое полотенце, Маша стояла в дверях ванной.

– В три будет совещание насчет карнавала. – Кравченко вышел из душа и взял полотенце.

– К трем я подтянусь.

– Ты заказала костюмы?

– Для вас – костюм Карабаса.

– А для себя?

– Мальвины.

– Славная парочка, – он вяло обнял ее за талию. Из его рта пахнуло гнильцой.

Маша заметила:

– Вам бы себя поберечь, все-таки печень…

– К черту печень, – Кравченко оттолкнул ее и зашлепал босыми ногами в комнату. – Лет пять еще погуляю, потом сделаю пересадку, – он изнеможенно растянулся в постели.

– Пересадку чего? – Она уселась подле него.

– Печени… – Он распахнул Машин халатик и запустил под него руку. – Всего и делов-то на пятьдесят косарей. Иди-ка… – он повалил ее рядом с собой.

Кравченко терся о ее бедро и слюнявил грудь, хрюкал и причмокивал в Машино ухо. Она дышала в сторону и думала о вещах куда более приятных.

Например, о том, какую машину просить у него. Пришло время ему конкретизировать обещание, а ей, как говорится, столбить тему. Главное – не перегнуть палку. Попросишь дорогую – откажет или станет тянуть время. Дешевую – купит немедленно, а ей потом мучайся, прикидывай, сколько она прогадала. Тут надо с умом…

– Лежишь как бревно… – Кравченко потерпел фиаско, его «боевой конь» уснул и больше не поднимался.

Облизнув губы, Маша сползла вниз. Занимаясь привычным делом, продолжала обдумывать марку машины. Теперь она выбирала между «Альфа Ромео» и шестой «БМВ». На исходе пятой минуты решила, что сегодня заводить разговор не стоит. Ей не удалось «помочь» Кравченко. Он ушел недовольный и разочарованный.

Маше его уход принес облегчение. От двери она побежала в душ и долго стояла под струями прохладной воды, смывая с себя память о сморщенном теле и несвежем дыхании обессиленного любовника.

Она думала о том, что сегодня утром сможет побыть дома. Посмотреть телевизор, перегладить белье или же поболтать с подругами.

«Совсем забыла про Еву». Выключив воду, Маша накинула полотенце.

За Еву отозвался автоответчик. Голос был спокойным и безэмоциональным. Спустя мгновение раздался звонок. Маша решила, что Ева перезвонила, но, взглянув на высветившийся номер, нежно пропела в трубку:

– При-и-и-ве-е-ет…

– Ты где? – спросил осторожный голос.

– Уже у себя дома.

– Может, увидимся?

– А сюрприз будет? – поинтересовалась Маша.

– Да, купил.

– Приезжай… Бозя, – Маша знала, что ему нравится, когда она так его называет.

– Еду, – он дал отбой.

Маша перестелила постель, открыла шкаф и достала черную комбинацию, потом подвела глаза на манер Клеопатры и надела туфли на шпильках. Ей было интересно, что сегодня привезет Бозя.

Он был жадноват. Однажды в подарок он принес ей кухонный комбайн, и она выставила его за дверь вместе с комбайном. После того случая Бозя приходил с «ювелиркой», в крайнем случае с деньгами. Второе ее устраивало больше.

Когда позвонили, Маша была готова. Она посмотрела в глазок и открыла дверь.

На пороге с бархатной коробкой в руках стоял Виктор Иванович Шосток.

Перед работой Кравченко заехал домой и там встретил жену. Она попросила денег. Сумма небольшая, пятьдесят тысяч долларов, но давать не хотелось.

Лицо у жены было синее, как после побоев.

«Опять сделала пластику…» – Кравченко мысленно чертыхнулся.

На руках у Вики дрожала собачка Клео. Воинственный хохолок – веером, на нем – белая ленточка, точь-в-точь повязка на голове самурая. Изловчившись, собака хватила его за руку.