6. ГЛАВА 6. Приехали!

Карета подъезжает к широкой лестнице. Мой провожатый выскакивает и жестом предлагает следовать за ним. О как! С корабля на бал! То есть из «Пятерочки» да сразу во дворец. Но дворец какой-то мрачноватый. С испугом кошусь на своих провожатых. Этих я хотя бы уже знаю. Они меня пока не пытались убить. А вот что или кто ждет меня в замке людоеда…

Дом нависает черной громадой. В широких чашах на лестнице горит огонь, освещая морды каких-то то ли горгулий с когтистыми лапами, то ли драконов. Вообще-то, в приличных замках гостей должны встречать львы там всякие, грифоны, на худой конец. Надеюсь, тут такие в дикой природе не водятся? Или водятся?! Мамочка моя дорогая! Мне все еще страшно хочется, чтобы мое приключение оказалось розыгрышем, сном или глюком, но каждый новый кусочек пазла убивает эту надежду. Я смотрю на голубую луну, на фоне которой острыми зазубринами виднеются зубцы одной из башен замка, на серп второй луны, зацепившийся за высокий шпиль другой башни, и тяжело вздыхаю. Поверить, что ради меня, Елизаветы Ершовой, создали альтернативную реальность, трудно. Да и зачем? Кому нужен подобный эксперимент? Вдыхаю полной грудью все тот же сладковатый аромат, носящийся в холодном ветре. Нет, такого запаха я на Земле не помню. По крайней мере, в России. Мои заледеневшие голые ноги в сандалиях напоминают мне, что тут у них - где бы ни было это тут - не май месяц и заниматься наблюдением за природой лучше из теплого помещения. Я торопливо поднимаюсь по ступенькам. Я страшно замерзла и сейчас не возражаю даже против замка людоеда. Пусть он только даст мне погреться. А лучше верните меня назад в Первомайское. Там моя пицца с тефтельками оста-а-ала-а-ась… Слезы снова текут по щекам, я шмыгаю носом, но никому нет дела до моих истерик. Меня жестами приглашают внутрь замка.

Сначала широкая лестница, потом массивные двери, которые с поклоном распахивает передо мной мужчина в гипотетической ливрее дворецкого. Высокие потолки, освещенные подвесными лампами, стены блестят инкрустациями, гобелены колышутся от сквозняка, гуляющего по коридору. Бр-р! Холодно! Интересно, какое у них тут все же сейчас время года? Повсюду, куда ни кинь взгляд, статуи. Животных, людей, детей, возможно, каких-то мифических существ. Иду и оглядываюсь. Крепко прижимая к себе сумку, словно это последняя ниточка с моим миром, словно только это может удержать меня от окончательного падения в безумие.

В конце концов меня приводят в жарко натопленный кабинет, и я с радостью потираю замерзшие руки. По ногам разливается благодарное тепло, и я надеюсь, что мои пальцы не успели получить обморожение. Оглядываюсь по сторонам.

Мужчина, сидящий за письменным столом, порывисто встает, и его ярко-голубые глаза вспыхивают жадным любопытством. Красивый, отмечаю я чисто машинально. Точеные скулы, гордый прямой нос. Длинные светлые волосы разбросаны по плечам. Я смотрю на хозяина кабинета во все глаза, понимая, что от него зависит, что со мной будет в этом мире. А еще я надеюсь получить объяснения. Но мужчина молчит и только крутит в руках перьевую ручку, скользя заинтересованным взглядом по моему заплаканному лицу. Я решительно вытираю слезы, достаю записку и протягиваю незнакомцу:

- Это вы писали?

Он бросает короткий взгляд на записку и произносит:

- Кали тепрес ваба элерма.

Тьфу ты! И этот только на туземном лопотать может. Видимо, недовольство отчетливо проступает на моем лице, потому что мужчина улыбается, и его лицо становится совершенно неотразимым. Вот черт! Что-то мне в последнее время на красавцев везет. Сыплются как из рога изобилия. Но красота красотой, а ясность мне бы тоже не помешала. Может, у них где-нибудь и толмач какой-нибудь плохонький завалялся? С тарабарского на русский?