Потому что он знает, где Ковчег на самом деле.

Все посвященные Линии аксумитов знают это и хранят свое знание тысячелетиями.

Они знают, потому что Создатели провозгласили их Хранителями Ковчега.

Они берегли его с судьбоносного 597 года до н. э., когда вавилоняне разрушили Иерусалим, уничтожив храм Соломона. Это случилось под покровом ночи на 30-й день шевата. Орда Навуходоносора II (а тот был воплощением Эа Оскверненного) подошла уже совсем близко: до храма им оставалось меньше двух миль. С приближением врага Эбенезер Абинадаб и еще трое Хранителей покрыли Ковчег синим льном, ухватились за шесты из акации и подняли. Он весил 358,13 фунта – как и всегда с того часа, когда Моисей и Аарон завершили его строительство и тот из Создателей, который говорил с Моисеем на горе Синай, поместил внутрь свои скрижали.

Эбенезер и Хранители вышли из Храма, установили Ковчег в закрытую повозку, запряженную чернильно-черным быком с золочеными рогами, и отправились на восток через пустыню, из Синая в Райфу, где бык был заколот, а его мясо засолено, Ковчег же перенесли на небольшую деревянную галеру, уходившую дальше, на юг Красного моря. Его выгрузили в Галилее. Четверо Хранителей, никогда не поднимавших головы, но гнувших спины ради Ковчега, к которому им запрещено было прикасаться руками (подобное поругание каралось немедленной смертью), несли его на шестах много недель, пешком преодолевая мили и мили. Они двигались только по ночам и избегали любого контакта с людьми. Людей они избегали из добрых побуждений, опасаясь за их жизни.

Ибо любой человек – мужчина или женщина, ребенок или старик, – увидевший этот священный караван с самым ценным в мире грузом, должен был немедленно ослепнуть и лишиться рассудка, и с этого момента пребывал в жалком безумии. Эбенезер видел такое 7 раз на протяжении их путешествия, занявшего 136 дней, записывая каждый случай в свой дневник, – и каждый новый случай был ужаснее предыдущего. В конце концов Эбенезер и его спутники достигли места назначения на территории современной Северной Эфиопии. Они поместили Ковчег на прочную опору из кедра, собрали вокруг Скинию, укрыв сокровище от любопытных глаз, и призвали своих братьев по вере. Тех, кто принадлежал к Линии. Неподкупное братство аксумитов, которое состояло из бывших Игроков – тех, кто все еще оставался в живых, – и Игрока нынешнего, четырнадцатилетнего мальчика по имени Хаба Шилох Галеад.

Подземные святилища были уже построены, но пока не стали церквями: Создатели распорядились подготовить их тысячелетия назад, когда Линия Аксума была только избрана для участия в Последней Игре. Ковчег спустили на девять уровней вниз, в самую глубокую и секретную камеру.

Эта камера – Кодеш ха-Кодашим.

Как только Ковчег занял свое место, вход в Кодеш ха-Кодашим был запечатан: Хаба собственноручно заложил дверной проем булыжниками, грязью и мерцающими камнями, так что последние 2 600 лет единственным путем в камеру оставался узкий лаз, сквозь который можно было пробраться только ползком, помогая себе локтями.

Именно там, в подземном лазе, и находился сейчас Эбен ибн Мохаммед аль-Джулан. Он полз по старому тоннелю на стертых локтях – прямо к Ковчегу.

Полз туда, чтобы сделать то, чего никто и никогда не делал за всю историю истории.

Он ползет и думает о Хиляле. Игроку больше не колют морфин, он ходит и даже говорит, хотя последнее причиняет ему страшную боль. Эбен оставил его в комнате, сидящим на стуле, изучающим себя в зеркало. Увечья стали для Хиляля поводом для странной гордости. Раньше Эбен не замечал у Хиляля этой черты. Несмотря на свою прежнюю бесспорную красоту, тщеславным он не был. Но теперь Игрок не может отвести взгляда от своего лица; особенно его привлекает красный глаз с белым зрачком.