Идти мне следовало в полицию. Я четко следовала инструкциям родителя и вскоре оказалась в отделении, где выдала заранее подготовленную отцом байку и шифр, который он велел сообщить стражам порядка: 14091520. Ну и добавить: «Тайна». Что все это значило, я понятия не имела. Кажется, полицейские тоже, однако держали лицо и всеми силами старались не подать виду, что думают о душевном здоровье моего родителя и ситуации в целом.

Вскоре в моей жизни появился психолог, за ним – серьезный мужчина в черном костюме, потом еще один. Как ни пытались они меня разговорить, я твердо настаивала на той версии событий, которой велел придерживаться отец. А именно: жили мы то у одного папиного знакомого, то у другого, адресов я не помнила, и где искать своего родителя понятия не имела. Что в общем-то было правдой.

Вопреки обещаниям, отец не появлялся. Он не приехал за мной ни через месяц, ни через два. Вскоре я и вовсе оказалась вдали от цивилизации. Детский дом, куда меня определили, располагался на выселках села Иванчиково, в бывшей помещичьей усадьбе. Я твердо знала, что если отец меня будет искать, то быстро найдет. Ведь я сделала все точно так, как он велел.

Дома как такового у меня никогда не было. Местечко показалось мне довольно живописным и в общем-то милым. А вот его воспитанники были один затейливее другого. Моя биография меркла в сравнении с историей некоторых из них.

Однако в друзья Константин выбрал именно меня, и сейчас я сидела в его гостиной и пила свежесваренный кофе.

– Как ты? – спросил он.

Марина в это время убирала посуду в кухне.

– Прекрасно, – ответила я. – И, кажется, меня ждет увлекательное расследование.

– Ты про ноутбук?

– Разумеется. Или ты думаешь, кто-то из наших всерьез ищет пропажу?

– Сомневаюсь, – усмехнулся Костя. – И в том, что ищут, и в том, что для тебя это будет сколько-нибудь увлекательным.

Он ошибся.

То есть в той части, что никто и пальцем не пошевелил в расследовании дела, мой друг был абсолютно прав. В этом я убедилась уже на следующий день.

Первое занятие в физкультурном зале в тот день у меня начиналось в одиннадцать, но уже около девяти утра я была на проходной. Удивительно, но за те два часа, что оставались у меня до начала моего официального рабочего дня, выяснить, кому досталось дело Антохиной, я не успела.

Кто-то от меня отмахнулся, кто-то клятвенно обещал поискать, а кто-то и вовсе посмеялся. К последней категории относился, разумеется, наш лучший кадр – Антон Борисович Селиванов. Впрочем, хорош он был конечно же в основном в своих собственных глазах.

– Знаешь, Таня, сколько заявлений о пропажах к нам поступает каждый день?

– Знаю.

– Ну а чего тогда хочешь?

– Торжества правопорядка. И пусть праздник будет каждый день!

Свой обеденный перерыв я твердо решила посвятить обходу коллег по второму кругу. В случае неудачи пришлось бы идти на крайние меры – отвлекать начальство. Делать этого совсем не хотелось и, к счастью, не пришлось.

Тамара Васильевна, суровая женщина за пятьдесят с коротко стриженными и выкрашенными в иссиня-черный цвет волосами кого-то строго отчитывала по телефону, когда я заглянула в кабинет. Она сделала мне знак войти. Я уселась на свободный стул возле ее стола и принялась ждать, разглядывая книжный шкаф напротив, заставленный толстенными папками. Одновременно с тем, как Тамара Васильевна простилась со своим собеседником, меня посетила неожиданная догадка.

– Пошатываются? – спросила я.

– Нервы? Еще как.

– Я про ножки шкафа, – кивнула я в сторону провисших под тяжестью документов полок.