В турагентстве предложили неделю в отеле неподалеку от Неаполя. Дороговато нынче, конечно, но зато можно поездить по окрестностям, посмотреть на красоты, а не только на пляже неделю валяться. Вера все организовала, заставила Ларку пробежаться по магазинам и купить новый купальник и еще разные мелочи.

И вот, когда она собралась уже укладывать вещи, позвонила Лариска и…

Как только Вера услышала ее голос, так сразу поняла, что ничего хорошего из разговора не получится.

Лариска радостно прощебетала, что очень, очень извиняется, но поехать с Верой она никак, ну просто никак не может, потому что…

– С Генкой помирились? – вздохнула Вера, услышав Ларискин голос, она так примерно и полагала.

– Ты не представляешь! – захлебывалась Лариска. – Он позвонил, я три раза сбрасывала его номер, потом послала ему сообщение, чтобы он оставил меня в покое, ушел из моей жизни, наконец, что я уезжаю, чтобы забыть его навсегда!

«Дура, говорила же я ей, чтобы не вступала с ним ни в какие контакты!»

– Он приехал и ломился в дверь, так что соседка… ну ты знаешь, такая, волосы у нее всегда мелким бесом завиты… так вот, она выскочила и орала, что вызовет полицию… в общем, пришлось открыть. Верка, он полз на коленях за мной от самой двери! Он сказал, что не уйдет, пока я его не прощу! Он плакал и говорил, что его жизнь без меня напоминает море, полное медуз и каракатиц! Он обещал, что выбросится из окна – прыгнет прямо сейчас!

«Господи, взрослая же баба… – в тоске думала Вера, отставив трубку от уха, – двадцать девять лет скоро, ну неужели она совсем не соображает, что несет…»

И только было она хотела прервать Ларискин восторженный лепет и спросить прямо, что ей-то теперь делать, как на том конце послышались возня и голос Ларискиной матери:

– Дай мне, сейчас я ей все скажу! Ты слушаешь меня, Вера?

– Да-а, здравствуйте, Эльвира Петровна! – пробормотала Вера, ей совершенно не хотелось вступать в беседу с Ларкиной мамашей – она многословна, может заболтать насмерть, а сейчас у Веры совсем не то настроение.

– Вот слушай, слушай! – заговорила Эльвира. – Очень давно хотела тебя спросить – что ты все вертишься вокруг Ларисы, что ты не даешь ей жить?

– Я? – оторопела от неожиданности Вера. – Эльвира Петровна, что вы такое говорите?

– Я знаю, что говорю! – перебила ее Ларкина мамаша. – Я давно за тобой наблюдаю и теперь скажу прямо: оставь Ларису в покое! Если у тебя не задалась личная жизнь, это не значит, что она должна тратить свое время на то, чтобы тебя отвлечь от неприятностей! У нее-то есть шанс устроить свою судьбу, а ты ей мешаешь!

– Я мешаю? – Вера слегка очухалась и заговорила, запинаясь, потому что слова с трудом выскакивали из гортани: – Позвольте, Ларка сама мне позвонила, она была в ужасном состоянии!

– Не преувеличивай, – сухо сказала Эльвира Петровна, – мало ли, любящие люди поссорились, все в жизни бывает. И если бы ты не раздувала каждый раз из мухи слона и не отговаривала Ларочку от встреч с Геночкой, ничего бы не было.

– Да я вовсе не…

– Вот что, Вера, – в голосе Эльвиры послышалась не свойственная ей раньше твердость, – если ты сама не понимаешь, мой долг, как Ларисиной матери, объяснить тебе положение вещей. Ты очень плохо влияешь на Ларису, твоя органическая неспособность привлекать мужчин понижает ее самооценку. Ей совершенно ни к чему стоять на твоих позициях максимализма!

– Каких позициях? – поразилась Вера.

– Максимализма! Твоя беда в том, что ты ждешь от мужчины слишком многого, в двадцать девять лет ты ждешь принца на белом коне! А такого не бывает, то есть принцы, возможно, и бывают, но они не обращают внимания на некрасивых старых дев тридцати лет!