Домиций упрямо покачал головой, отказываясь выслушать эти доводы.

– Это неприемлемо, центурион. Твоему человеку придется попытаться добраться до лекаря верхом. Я забираю повозки с зерном в хранилище, пока другие разбойники не собрались отбить их у нас.

Повернувшись к своим солдатам, он зычно отдал центурионам приказ готовиться к маршу. Марк сжал кулак и уже собрался было ударить Беллетора по плечу, но почувствовал, что кто-то крепко взял его за рукав. Обернувшись, он увидел у себя за спиной Кадира. Хамийец укоризненно покачал головой и, наклонившись, шепнул ему на ухо:

– С тех пор как не стало твоего друга Руфия, рядом с тобой нет никого, кто бы удерживал тебя от необдуманных поступков, которыми ты легко можешь себя погубить. В отсутствии такого близкого человека, с чьим мнением ты бы считался, позволь представить тебе его преемника. – Хамийец отвесил легкий поклон. – Твоего друга, который предпочитает, чтобы ты постепенно вошел в силу, оставаясь в тени, нежели ярко вспыхнул и тем самым привлек к себе внимание сильных мира сего. Впрочем, не только к себе.

Марк был вынужден согласиться с его доводом. Гнев постепенно оставил его, перейдя в тупую, ноющую боль внизу живота.

– Благодарю тебя. Трибун требует, чтобы мы сняли раненого с повозки. Как ты думаешь, он…

– Поздно. Он уже мертв. Рана была слишком глубокой. Я сунул ему в рот монетку и поручил товарищам посадить его на коня и воздать необходимые почести.

На губах Марка Трибула промелькнула кислая улыбка.

– Спасибо, что удержал меня. Иначе я только зря врезал бы этому болвану патрицию.

Кадир ответил ему мрачной улыбкой:

– Врезал? Готов спорить, ты научился таким вещам не на коленях учителя философии.

Его друг покачал головой:

– Верно. Так говорил один вольноотпущенник-гладиатор. Мой отец поручил ему обучить меня драться на кулаках, ибо кто поручится, что в какой-то момент оружия под рукой не будет. Особенно если ты в немилости у империи. А теперь давай соберем наших мертвых и вернемся назад в Тунгрорум. – Марк разжал кулак. На его ладони лежала горсть прелого зерна. – Думаю, трибуну Скавру это будет интересно.

Когда небольшой отряд всадников во главе с центурионом пригнал в город пленников, Рутилий Скавр, предупрежденный вестовым, которого заранее выслал Марк, уже ждал вместе с Юлием у западных ворот.

– Ну что, прокуратор, новые узники для твоих казематов? Придется еще раз встретиться и решить, что с ними делать, – усмехнулся Скавр.

Альбан презрительно фыркнул:

– Что касается меня, я бы без лишних разговоров распял их всех.

Марк спешился и, вручив солдату поводья, чтобы тот увел коня, браво отсалютовал обоим офицерам, после чего достал из сумки восковую табличку.

– Извините, но я выполняю указания трибуна Беллетора. Трибун следует за нами с четырьмя возами зерна, которое эти бандиты перехватили в восьми милях к востоку от города. Скорее всего, это зерно с одной из местных ферм, хотя те, кто его везли, почти все пали от рук бандитов. К сожалению, основная часть зерна испорчена плесенью. Трибун велел мне сопроводить пленников до тюрьмы и поместить их там под надежную охрану, пока их не заберут законные владельцы.

Скавр вопросительно посмотрел на Альбана.

– Как тебе это нравится, прокуратор? Эти люди – бандиты. Насколько я понял, центурион, они были схвачены на месте преступления? – Марк кивнул. – Тем самым они утратили право на жизнь. Скажу честно, меня несколько удивляет стремление моего сослуживца вернуть владельцам их законную собственность вместо того, чтобы воздать разбойникам по заслугам.