– Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне в присутствии моих офицеров?

Его собеседник лишь улыбнулся такой вспышке гнева и покачал головой:

– Ты сам этому поспособствовал, товарищ. Пара спокойных вопросов прояснила бы наши с тобой отношения, развеяв все твои заблуждения на этот счет. Ты же принялся надувать щеки. Впрочем, давай оставим в стороне твою неспособность задавать вопросы…

– Скоро это дойдет до моего легата! Я буду вынужден…

Побледнев от ярости, Скавр шагнул вперед. Лица обоих трибунов оказались всего в дюйме друг от друга. Беллетор машинально отпрянул назад.

– Зря ты это сказал, трибун! Любые недоразумения мы должны решать между собой, без посторонних. Так что выброси из головы саму мысль о том, чтобы натравить на меня легата, потому что я здесь, а он – нет! Я и раньше имел дело с офицерами вроде тебя и давно пришел к выводу, что позволять таким офицерам тешить свое самолюбие – опасно. Правильнее всего – быстро поставить их на место. Прошло то время, Домиций Беллетор, когда бездарь сенаторского звания мог помыкать ветеранами, полевыми командирами из сословия всадников. Насколько я понимаю, в этом крошечном уголке империи, возможно, такого никогда и не было.

Скавр взял со стола свиток.

– Во-первых, трибун, в приказе, полученном мною от самого наместника, прямо сказано, что я имею полное право действовать независимо от любого другого командования. Во-вторых, трибун, следует признать, что людей у тебя вполовину меньше, чем у меня, и тебе вверено командование седьмой когортой, обычно одной из самых слабых в любом легионе. Предполагаю, твое войско состоит из зеленых новобранцев и юнцов, обучавшихся не больше года. И в-третьих, трибун, извини меня за прямоту, но, насколько я могу судить о твоих успехах и достижениях, они у тебя в этом городе более чем скромные. Менее чем в десяти милях от стен этого города на моих офицеров напал десяток разбойников, и никто из них не проявил страха перед нашей военной формой, а ведь я ожидал, что один вид римских воинов их устрашит. Как было бы, неси твои солдаты дозорную службу с надлежащим усердием. Две мои когорты закалены в боях с мятежными варварами на землях Британии, и я не намерен тратить понапрасну их силы на то, чтобы они сидели здесь и теряли боевые навыки под твоим командованием.

Домиций решительно встряхнул головой, упрямо отказываясь признать свою неправоту, и презрительно скривил губы.

– Я трибун легиона! – взорвался он. – Это безоговорочно наделяет меня правом командовать тобой, простым ауксиларием! Все остальное просто…

Не обращая внимания на ярость Беллетора, Скавр демонстративно повернулся к нему спиной и, грохоча сапогами по каменному полу и разглядывая на ходу фрески, зашагал прочь. Ответил он, не поворачивая головы, причем голос его был исполнен иронии.

– Трибун легиона? Я тоже был трибуном легиона много лет назад, когда мы воевали с квадами. Я отлично знаю, Домиций Беллетор, какой властью располагает трибун с широкой полосой на тоге, зажатый между легатом легиона и более опытными трибунами и старшими центурионами с узкими полосами. Все они как один считают своим долгом тебя поучать. Последние десять лет я сражался за империю то в одной провинции, то в другой, за что вторично удостоился звания трибуна. Я добился его вот этим. – Он похлопал по рукоятке меча. – Так что я вовсе не твой подчиненный, трибун, и считаю себя в худшем случае равным тебе. Что касается моих командирских умений и способностей, моей личной подготовки и боевого опыта, то здесь я, несомненно, превосхожу тебя. Можешь сколько угодно строить из себя большого человека перед местными чиновниками, чтобы потешить тщеславие. Возможно, тебе хватает ума держать своих солдат за этими толстыми стенами, подальше от любых бед. Но если ты шевельнешь хотя бы пальцем, чтобы как-то помешать мне, когда я буду вычищать эту провинцию от всякой нечисти, считай, что в моем лице ты нажил опасного врага. Выбор за тобой.