– Можешь отвернуться, – пожал плечами Финист.

– Они собираются её изнасиловать!

– Что тебе важнее? Спасти её и рискнуть всем или…

– Заткнись!

Лицо Финиста перекосилось, и губы сомкнулись, подчиняясь клятве.

Василиса с надеждой посмотрела на Кирши, но он покачал головой.

– Мы не можем так рисковать, – уверенно сказал он. – Но если ты решишь ей помочь, я пойду за тобой.

Василиса задрожала и перевела взгляд на улицу. Чернокнижник в кожухе за косу волочил по земле зовущую на помощь женщину к ближайшему дому. Судя по распахнутой настежь двери, к её собственному. Василиса стиснула рукоять меча. Если Гвардия разрушена, царь и царевич мертвы, то, возможно, они втроём единственные, кто сможет остановить чернокнижников, уничтожить Теней и освободить Вольское Царство. На одной чаше весов судьба всего государства, на другой – жизнь одной-единственной женщины, которая страдает на их глазах прямо сейчас. Спасать её глупо, очень глупо. Василиса же не сможет защитить каждую женщину, каждого ребёнка, что мучаются сейчас в лапах чернокнижников. Но может попытаться спасти их всех разом. Она должна это сделать, чтобы не дать исполниться предсказанию, чтобы не оказаться посреди поля, полного мертвецов, не увидеть стеклянные глаза Атли и насаженного на копьё Кирши. Она должна отступить сейчас, чтобы спасти их всех.

– Кто-нибудь! Пожалуйста! – вскрикнула женщина и голос её сорвался.

– Идём за ней! – Василиса выхватила меч.

– Что здесь происходит?! – На улице появилась высокая девушка в чёрном тулупе. Русая коса с проседью лежала на плече.

Чернокнижники остановились.

– Вера, ты чего тут делаешь? – спросил мужик в кожухе и выпустил зажатые в кулаке волосы.

– Это чем вы тут занимаетесь? – Вера говорила резко, в голосе слышались с трудом скрываемые нотки гнева.

– Мы это… – стушевался тот, что с поросёнком, – ты ж велела ужин раздобыть.

– Это, по-вашему, ужин? – Она кивнула на труп на дороге, а потом перевела взгляд на рыдающую женщину. – Или, может быть, это?

– Он пытался отнять у нас порося!

В три огромных шага Вера настигла чернокнижника в кожухе и схватила за ворот, глядя сверху вниз.

– Я сказала платить за еду и никого не трогать! Мы пришли отвоёвывать свободу, а не… Ты что, пьян?!

– Да мы нашли брагу и совсем чуть-чуть…

– Животные. – Вера отшвырнула от себя мужчину и сплюнула. – Когда мою деревню вырезали Соколы, я насмотрелась на такой сброд, как вы. Уподобляетесь чудовищам, так чем вы лучше них? Вон пошли с глаз моих.

– Прости, Вера…

– Пошли вон!

Чернокнижники испуганно подобрались и бросились наутёк. Вера ссутулилась, потёрла лоб и повернулась к дрожащей на земле женщине, которая смотрела на неё во все глаза.

– Твой муж? – неопределённо мотнула головой Вера.

Женщина закивала, вытирая слёзы.

Вера отстегнула от пояса тяжёлый кошель и бросила к её ногам.

– Вот. За поросёнка. И за мужа… прости, если сможешь, – сказала она и, развернувшись на каблуках, пошла прочь.

Василису всё ещё потряхивало, когда они, оставшись незамеченными, покинули деревню и вышли наконец к реке, которая – на их счастье – ещё бодро лилась между заснеженных берегов. Василису беспокоила не столько ужасная сцена, что разыгралась у неё на глазах, сколько странные речи чернокнижников, которые донёс до её ушей ветер.

«Вы полвека уничтожали нас…»

«…Они вырезают нас как скот, хотя мы ни в чем не виноваты…»

«Когда мою деревню вырезали Соколы, я насмотрелась на такой сброд, как вы…»

Василиса оглянулась на деревню, которая снова казалась мирно спящей. Что это значило? Бред чернокнижников? Или за этими странным фразами может скрываться что-то большее? Что-то, не давая Василисе покоя, свербило в груди. Она перевела взгляд на Финиста.