– Ты откуда такой взялся? – спросил Кирши. – Никогда тебя тут не видел.

«Никогда? Так ты не в первый раз тут?» – подумал Атли.

Волк ничего не ответил. Кирши тоже больше ничего не говорил, молча доедал сыр и смотрел на воду, иногда подкидывая кусочки лакомства Волку. Так они просидели несколько часов, пока Кирши не замёрз и не отправился обратно в замок.

Так начались их странные встречи. Атли караулил ночные вылазки Кирши – обычно это происходило пару раз в месяц – выжидал с полчаса и выбирался следом, перекидываясь в Волка. Они сидели вдвоем на берегу, глядя на луну. И во время этих коротких безмолвных встреч Атли чувствовал гораздо больше тепла и доверия, чем за сотни часов, проведённых им с Кирши в облике человека. Это одновременно печалило его и делало счастливым, и Атли с замиранием сердца ждал каждой новой вылазки. А ещё он чувствовал, что Кирши тоже их очень ждал.

– Сегодня мой день рождения, – нарушил молчание в одну из осенних ночей Кирши.

Волк ничего не ответил, а у Атли защемило сердце. Он понял наконец, отчего друг весь день был задумчив и печален.

– В этот день мама всегда пекла брусничный пирог, – продолжил Кирши и бросил в воду камешек. – Большущий – мы никогда не могли его съесть за один день. Тут, в замке, иногда тоже пекут брусничный пирог, но он совсем не такой на вкус. Каждый раз ем его и не понимаю, почему он не такой. Это же просто пирог.

Голос Кирши задрожал, губы сжались. Он нахмурился и швырнул ещё один камень в воду.

– Я отлично помню запах пирога, помню его вкус. Он был очень сладкий, но я… – Кирши шумно выдохнул. – Я почти не помню её лица. Каждый раз я пытаюсь вспомнить её лицо… Почему я не могу вспомнить?

Кирши повернулся к Волку, будто надеялся, что у того был ответ. В его синих глазах не было слёз, только глубокая, тягучая печаль, которую никто не мог унять.

«Помоги ему, – взмолился Атли. – Прошу, помоги ему. Пожалуйста, пусть ему будет не так больно».

Волк подался вперёд и ткнулся лбом в грудь Кирши. Тот замер на мгновение, а потом вдруг протяжно вздохнул, обхватил его мощную волчью шею и зарылся лицом в белую шерсть. Кирши не плакал, только тихонько скулил, как брошенный щенок. За него плакал Атли.

С тех пор их встречи стали для Атли ещё более настоящими и драгоценными, и он в тайне надеялся, что они будут продолжаться вечно. Постепенно Кирши становился всё более и более разговорчивым, а Атли любил слушать его голос, и Волку он тоже нравился.

А потом наступил тот роковой день. День, когда Вегейр пытал Кирши на глазах Атли в попытке выведать его истинное имя. День, когда Атли впервые обратился в Волка на глазах друга. День, когда всё закончилось. Кирши ничего не сказал Атли, ни в чём не обвинял и не смотрел косо.

К озеру он больше не приходил.

– Рад видеть, что ты жив. – Вегейр появился в чертогах сна, разогнав дымку забытья Атли. – Выбирался дольше, чем я надеялся, но, пожалуй, и этот результат можно назвать успехом.

Атли не старался скрыть своего раздражения и уколол отца холодным взглядом.

– Убирайся из моей головы!

Вегейр вскинул брови, и шрам на его лице побелел.

– Это что, обида в твоём голосе? Уж не думал ли ты, что я брошусь тебя спасать?

– А разве не так делают отцы? – хмыкнул Атли.

Вегейр расхохотался, запрокинув голову, и этим вдруг напомнил Зорана. По спине Атли пробежал липкий холодок.

– Я вожак стаи, король Северных Земель и только потом отец, – отсмеявшись, заговорил он. – А ты, Атли, будущий вожак стаи, наследник престола и только потом – мой сын. А вожак должен сам справляться с трудностями, чтобы доказать свою силу, иначе вожаком ему не быть.