С этими словами Ева обошла машину, направляясь к водительскому сиденью. Пибоди последовала за ней.

Они без проблем отыскали ссудную лавку и ее хозяина. Ева решила, что он немного похож на грызуна: насколько она могла судить о том, как выглядят грызуны. Он сидел за прилавком, защищенным пуленепробиваемым стеклом, и препирался с наркоманом, спешившим добыть деньги на дозу.

Длинный острый нос Боллимера хищно зашевелился на его узком лице. Почуял копов, догадалась Ева, заметив, как черные глазки-бусинки стрельнули в их с Пибоди сторону.

– Даю пятьдесят.

– Да брось, будь человеком. – Наркоман задергался всем телом, его голос звенел отчаянием. – Мне нужна сотня. Стоит куда больше. Запросто наваришь двести пятьдесят. Будь человеком. Мне нужна сотня.

Боллимер хмыкнул, сделал вид, что пристально изучает наручные часы.

– Семьдесят пять. Больше не дам.

– Слушай, а может, девяносто? Как насчет девяноста, а? Это хорошие часы.

– Семьдесят пять. Это предел.

– Ладно-ладно, договорились.

Боллимер набрал какую-то комбинацию на своем мини-компьютере, и компьютер выплюнул бланк квитанции. Боллимер просунул его в окошечко.

– Порядок знаешь.

Наркоман нацарапал свое имя на обеих половинках квитанции, оторвал свою, а корешок толкнул обратно Боллимеру. Тот набрал новый код и выдал семьдесят пять долларов.

– У тебя тридцать дней на выкуп, – сказал он и покачал головой, когда наркоман, не слушая его, опрометью выскочил из лавки.

– Он вернется, но часы выкупать не будет. – Боллимер прицепил к часам бирку и отложил их в сторону. Потом он пригладил ладонью и без того гладкие, зачесанные назад волосы у себя на голове. – Чем я могу помочь вам сегодня, офицеры?

– Постоянный клиент? – спросила Ева.

– Бинкс? А как же. Часы его, – Боллимер постучал ногтем по циферблату. – Я сам видел их у него на руке.

– Рано или поздно у него начнется ломка, а закладывать будет уже нечего. И тогда он снова пойдет воровать, а кончит тем, что попытается ограбить кого-нибудь.

Боллимер с важностью кивнул.

– Так уж устроен этот злосчастный мир. У меня тут честный бизнес. Лицензия имеется. Я каждый день сверяюсь со списком краденого и сотрудничаю с властями. Может, вы ищете что-то горяченькое, чего еще нет в списках? Пожалуйста, можете тут осмотреться.

– Мы из отдела убийств. – Ева извлекла жетон и поднесла его к «глазку» сканера. – Мы расследуем убийство детектива Колтрейн.

У него рот открылся сам собой, черные глаза-бусинки вытаращились так, что едва не выскочили из орбит.

– Как вы сказали? Амми? Вы говорите, что Амми убили?

– Об этом говорили в новостях. Пару часов назад им разрешили назвать ее имя. Вы что же, новости не слушаете, Стью?

– Да на кой мне слушать это дерьмо? Погодите. Дайте хоть сообразить, на каком я свете.

Он нажал на кнопку, и поехала железная рольставня, закрывшая входную дверь. До Евы донесся щелчок. Хотя его шок и горе казались искренними, она на всякий случай положила ладонь на рукоять оружия, когда он оттолкнулся от стола на своем крутящемся стуле, встал и бросился отпирать дверь, отделявшую его загончик от покупателей.

Когда он вышел, Ева заметила слезы, блестевшие на его глазах.

– Что случилось? Что случилось с этой девочкой?

– Кто-то убил ее прошлой ночью. Этим утром ее тело было обнаружено в подвале дома, где она жила.

Все эти сведения были сообщены в новостях.

– Этого не может быть. Этого просто не может быть. – На мгновение он прижал пальцы к глазам. – Вам известно, что я был ее доверенным осведомителем?

– Да. Вы ей в последнее время давали какую-то информацию, которая могла кого-то напугать? Разозлить настолько, чтобы кто-то захотел изъять ее из обращения?