– А я не хотел послать Серого Принца, – ответил он. – Мы квиты.

Монета успела исчезнуть. А я даже не заметил, чтобы он хоть шелохнулся.

– Это ты сделал? – окликнул он, когда я уже поворачивался.

– Разве сейчас это важно? – Я остановился.

– Может быть. Для меня. Для нас.

На миг я задумался над его выбором слов, после чего произнес:

– Я был там, но не мочил его. Если на то пошло, это он на меня наезжал.

– Доказать можешь? – прищурился нищий.

– Не хуже, чем люди Щура докажут обратное. Но это не значит, что я лгу.

Нищий рассеянно поскребся сквозь рубище, вылавливая что-то незримое на груди.

– Щур всегда был гадом, когда доходило до знатоков нищенских понятий, – сказал он наконец. – Уже приподнялся, а все был жмот. И пнуть нашего брата всегда готовый. Я передам твои слова моей семье. Не знаю, поможет ли, но…

Он повел плечом.

Я ответил благодарственным кивком и пошел обратно на улицу.

Я знал, что меня подставили, но такого не ждал. Пустить слух о смерти Серого Принца еще до того, как это стало фактом? Прежде чем им доложился убийца? Тут нужно больше, чем яйца. Если бы Щур выжил и засветился в городе, будучи объявлен покойником, он стал бы легендой. А если бы я вернулся, поладив с ним? Что ж, сплетник приобрел бы двух недовольных Серых Принцев. Хорошего мало.

Я недоверчиво встряхнул головой. Нет, навернись хотя бы часть плана, накрылось бы все. Это означало, что люди, стоявшие за этим, не просто спланировали действо – они не сомневались в успехе. Только так и не иначе. Провал был не просто недопустим, но и вообще не рассматривался. Чем бы ни кончилась встреча в Баррабе – святые Ангелы, они и ее подстроили? – Щур был обречен на смерть, а я – на судьбу изгоя.

Сделано было мастерски. Не то слово, черт побери: почти безупречно. А потому заведомо не Шатуном.

Но это не означало, что он ничего не знал. Ни в коем случае.

Солнце едва пощупало западный горизонт, когда я наконец достиг вершины Пьяной улицы. Кривая улочка находилась под самым гребнем одного из пяти илдрекканских Старых Холмов, по соседству с тем, что раньше являлось центром города, а ныне превратилось в почти убогий кордон, имевший больше истории, нежели престижа. Попав туда в первый раз, после того как стал Принцем, я предвкушал свежий ветер, присущий возвышенности; сейчас, остановившись вытереть лицо и перевести дух, я вспомнил, почему предпочел кордон Каменной Арки. Быть может, моя былая округа снискала толику опасностей и затхлой вони, но мне не приходилось взбираться на холм всякий раз, когда я спешил домой, – а главное, не после полного дня работы на улицах.

Я шел через Илдрекку остаток утра и большую часть дня. Обычно это не занимало столько времени, но день был по мелочи праздничный: Торжественный Смотр Малого Воинства пришелся на праздник Тцемикля, ангела-хранителя алхимиков, и улицы центральных кордонов были забиты гуляками, участниками парада гильдий и теми легионерами, которым повезло вытянуть черную горошину и получить увольнительную. Даже в проулках оказалось людно. Мне было временами не протолкнуться между Лярвами, лепившимися к стенам, пьянчугами, извергавшими пиршественные дары на мостовую, и Щипачами, которые подкарауливали и чистили отбившихся и беспечных.

Все это затрудняло и сбор информации – еще одно дело, которым я занимался или, по крайней мере, пытался заняться по дороге домой. Вести о Птицеловке? Ни одной. Не слышал ли кто-нибудь, откуда пошел звон про Щура? Об этом не знала ни одна душа. Ничего, кроме быстрых пожатий плечами, понуренных голов и невнятного бурчания, похожего на ответы, но ни о чем мне не говорившего. Похоже, что улице было нечем со мной поделиться.