Валя напряглась. Вдохнула. Кашлянула.

Мимо проходил официант с подносом. Он резко обернулся, сбросил посуду, подскочил к ней и начал хватать за талию.

– Она подавилась! – крикнул он в панике. – Уберите стакан! Где салфетки?!

– Я не… – попыталась сказать Валя.

Он обнял её сзади, сжал ребра, и чай вылетел из носа. За соседним столиком кто—то ахнул. В зале повисла тишина.

– Всё хорошо! – прокричал официант, продолжая трясти Валю. – Она снова дышит! Она живёт!

Кто—то зааплодировал. Кто—то снял на телефон. Валя сидела, вся в апельсиновом соке, с оторванной серёжкой и лицом человека, которому только что предложили публичное крещение.

– Запиши, – сказала Кляпа, – ты первая женщина в истории человечества, которую спасли от кокетства, приняв за жертву шаурмы. Соблазн через удушье требует доработки.

Валя не ответила. Просто взяла салфетку и начала вытираться. Лицо, руки, самооценку.

Потом встала, оставив деньги на столе. И пошла домой. Не плача. Не смеясь. Просто шла, как идут после экзамена, когда точно знаешь – пересдача неизбежна. Но, возможно, уже и не страшна. Потому что хуже некуда. Или, наоборот, – именно отсюда всё и начинается.

– Ну всё, хватит. Ты – проблема интерфейса, – сказала Кляпа с видом айтишника, настраивающего роутер при помощи шаманства. – Грусть цвета архивного документа. Серый файл без расширения. Даже вирусы тебя стороной обходят, боятся заразиться обыденностью.

– Я комфортная, – попыталась возразить Валя. – Это костюм безопасности. Универсальная броня приличия. Серая, неприметная, как окошко погашения ипотеки в «Сбербанке Онлайн».

– Это не броня, это тряпка от пыли! – рявкнула Кляпа. – У тебя причёска в форме налогового предупреждения. Макияж «прощай, мечта». Ты не выглядишь скромно. Ты выглядишь как человек, который воздерживается от жизни!

Валя медленно втянула голову в плечи, как черепаха, которую сейчас будут красить в цвет «вишня с угрозой». Она молчала. Но внутри уже собиралась в колючий клубок, в котором отчаяние чесалось рядом с тоской.

– Всё. Подъём. Идём в салон. Сейчас мы тебя отформатируем – и установим обновление: богиня версии 6.9.

Валя стояла у стойки администратора, как человек, сдавший ребёнка в секцию тхэквондо и понявший, что это был он сам. Говорила шёпотом, будто за ней следил Роспотребнадзор.

– Мне нужно что—то незаметное. Очень. Как тень мыши. Только без намёка на секс. Без… возможности быть воспринятой. Ну, знаете… чтобы даже я сама себя потом не узнала, и в панике убежала обратно в шкаф с документами.

Администратор кивнул с каменным лицом. На фоне внутренний планшет Кляпы подмигнул, запуская опцию «Полный апгрейд: богиня в истерике». Что особенно удобно – всё, что Кляпа выбирала на своём ментальном интерфейсе, мгновенно синхронизировалось с компьютерной системой салона. Администратор не удивлялся, не уточнял, просто получил нужную команду на монитор: «Уровень вмешательства – максимальный». Операция началась.

Парикмахер взял в руки резинку. Валя рефлекторно вцепилась в подлокотники. Тугой хвост – её священный канат, связывающий с внутренним контролёром по стилю. Щёлк. Пряди сыплются на плечи. Валя дёргается. Лицо – как у первокурсницы, которой только что объяснили, что экзамен завтра, а не через месяц.

– Ты уверена, что у меня есть череп? – шепчет она. – Под волосами. Вдруг он несимметричный?

– Уверена, – отвечает Кляпа. – У тебя череп, как и жизнь, – со смещённым центром тяжести. Ничего, выровняем.

Цвет: чёрный с синим отливом. Волны. Волосы теперь падали на плечи, как безработные, решившие зависнуть на неопределённый срок. Пока краска впитывалась, Валю замазали белой маской. Она сидела в кресле, похожая на торт, у которого отобрали свечи. В зеркало старалась не смотреть. Там шевелился кто—то, кого она не звала.