33. 33

Десять. Не пять, а целых десять дней.

Именно на столько на самом деле затянулась моя «пятидневная» коммандировка, которая в начале казалась всего лишь маленькой быстро решаемой преградой между мной и Ким. И если бы я знал, что всё так сложится, то сказал бы ей всё, как есть. Ведь в идеале мне бы задержаться ещё парочку дней, но я решил вернуться. Дьявол, как же я соскучился…

Я звонил ей. Чаще, конечно, Оливии, она то мне как раз и тайком рассказывала всё про Ким. Куда ходила, что делала, с кем общалась. Да, я знаю, что выгляжу как самый настоящий маньяк, но ничего не могу с собой поделать, — страх потерять ее снова делает свое.

Тяжелее всего было, когда по истечению пяти дней мне пришлось сказать, что я не вернусь. Вернее, вернусь, но позже. Я честно ожидал, что Ким даже не станет дослушивать меня, бросит трубку, соберёт свои вещи и просто уйдет. Но она вновь меня удивила. Кимберли сказала, что останется. Я не знаю, повлияло ли на нее так время проведенное с Оливией или же что-то другое… Но я нарочно откинул мысли о втором, чтобы зря не обнадеживать себя. Вряд ли ее желание остаться здесь ещё на несколько дней связано как-то со мной…

Они весело проводили время. Иногда Оливия рассказывала мне в деталях: как собирали паззлы, ели мороженое, пекли пироги, гуляли по городу и много смеялись… Хотя в последние три дня Ким вдруг резко помрачнела и все время ходила задумчивой. Об этом мне тоже сказала Оливия. Меня даже посетила наивная мысль, что она соскучилась по мне, но внутреннее чутье не проведешь, — здесь причина в другом. Общаясь со мной по телефону, Ким не выдавала себя, разумеется. Несколько раз я ловил себя на мысли, что мне бы хотелось выглядеть как обычная пара, которая поддерживает связь на расстоянии… Но на деле мы ведь даже с Ким не встречаемся.

Всю дорогу домой я ломал голову над тем, что же случилось и почему ее настроение резко изменилось. Может, она хочет уехать. Насовсем. Эта мысль в буквальном смысле напрочь выбивает почву у меня из-под ног. Вот уже который день в моей голове крутится наш разговор, состоявшимся тем вечером.

«Так что бы ты сделала, если бы забеременела снова?»

Она молчала. Долго. А затем все же измученно ответила:

«Я просто надеюсь, что этого не произойдет, потому что…». Что именно «потому что» я так и не узнал. Но сделал вид, что мне вовсе не больно от этих слов.

Щелчок. Ещё один. И вот наконец. Я дома. Глубокий вдох наполняет лёгкие знакомым запахом и отрезвляет сознание.

Дорогой я купил ей цветы. Широкий букет бело-красных роз, которые даже мне едва помещаются в руку. Разумеется, они без шипов, — понятия не имею, как она на них отреагирует.

Я негромко захожу в дом. Вокруг стоит гробовая тишина. Я смотрю вниз и вижу ее туфли, брошенные абы как, рядом валяющуюся сумочку на полу, что выглядит странно, как будто придя домой, она очень спешила. На часах почти четыре и я знаю, что Оливии сейчас нет дома, — Ким отвела ее на занятие примерно час назад и скоро нужно будет ее забирать. Я нарочно выбрал именно это время полета, — зная, что Ким будет одна, мне будет проще с ней поговорить.

Я нахожу ее в раскрытой ванной, легко подтолкнув дверь рукой, я вижу Кимберли, застывшую ко мне спиной. Она что-то держит в руках, что-то очень маленькое, всматриваясь, но из-за спины не вижу, что именно. Ким не услышала моих тихих шагов. Зато я едва различаю её потрясенный шепот: «это невозможно» и «Боже, нет, только не это».

— Ким?

Она резко втягивает воздух, едва не захлебнувшись вздохом, в мгновение ока бросает в корзину хлопнув крышкой, а затем разворачивается ко мне. Думаю, не стоит говорить о том, как она удивилась моему появлению.