Вся сосредоточена только на том, чтоб ставить ногу ровно и правильно, потому что высокие каблуки…

Боже, о чем я думала, когда их надевала? 

Увлекаюсь, настраиваясь на встречу с Хохловым и пытаясь привести мысли в порядок, сознательно прячу испуг, удивление, и , черт его возьми, возбуждение от неожиданной встречи со своим прошлым на дальнюю полку, чтоб не мешали… 

И потому не сразу понимаю, что мы свернули от лифтов к лестнице, а затем… 
Затем широкая лапища ложится на мой локоть и неумолимо тянет в сторону… 
В темный закуток под лестницей. 

3. Разговор под лестницей

- Привет, Клубничка, - хрипло здоровается он, упрятав меня в уголок, словно паук муху. Загородив единственный выход своей массивной тушей и отрезав все пути отхода. 

- Привет, - сдаюсь я, понимая, что разговаривать придется, отморозиться не удастся. Ну, как говорится, раньше сядешь… - неужели вспомнил меня, господин спецагент? 

Ну не могу не съязвить! Слишком зла на него была долгое время. Отголоски этой злости до сих пор , наверно, где-то блуждают, раз выдаю такое. 

- О как… Мелкая пакость раскололась? – он мрачнеет немного, но затем усмехается. И взгляд его в полутьме подлестничного пространства кажется немного пугающим и однозначно заинтересованным. Нечитаемость пропадает. Внимание и интерес остаются. 

А надо ли мне это? 

- Если ты о моей подруге Маше, - спокойно поправляю Антона, - то да. Она сказала. Очень вовремя, кстати. Я как раз в полицию собиралась, требовать адрес морга, куда твое тело отправили. 
Опять уколола, все же. Ну не могу сдержаться! Никак!

- Подруга даже… - он хмурится, пропуская мимо ушей мою тираду,  - вот как…  Ну ладно. Какими судьбами сюда, Клубничка? 

- Прекрати меня так называть! И выпусти уже отсюда! Что за манеры? 

Я делаю шаг, чтоб обойти его и выскользнуть из замкнутого пространства, где становится совершенно нечем дышать, но Антон легко ставит на моем пути здоровенную руку, пресекая попытки бегства,   и мягко ведет носом по макушке. Ой… У меня мгновенно ослабевают коленки, дыхание перехватывает от такой близости. 

И тело глупое сразу вспоминает не только то, что между нами было, но и сны мои дурацкие, недавние… С его проклятым участием! 
Ну нет! 
Нечего, нечего позволять такое! 
Позволила один раз – и что? 
И ничего. Тем более, что не один раз. Тем более, что сама хотела, аж трусики не держались на заднице!

Одно только воспоминание о том, насколько я была глупая малолетняя овца, приводит в чувство моментально. Взбадривает, похлеще ведра ледяной воды после парилки. 

- Я ведь и закричать могу, - бесстрашно задираю подбородок, потому что мои десять сантиметров каблуков вообще не спасают ситуации. Он – все такой же здоровенный, я – все такая же мелкая. Здесь у нас стабильность. 

- Зачем? – удивляется он, - мы же разговариваем просто. 

- Ты меня удерживаешь силой!

- Клубничка, давай без патетики, - морщится он едва заметно, - просто здесь нет камер, можно спокойно поговорить. 

- Нам не о чем говорить. Ты мне в прошлый раз все очень даже четко прояснил. 

- Черт… Клубничка, если тебе коза белобрысая все рассказала, то ты должна понять… 

- Я понимаю. И давно уже не думаю на эту тему ничего. 

- А я думал. О тебе. 

И вот тут, судя по всему, от меня ожидается мокрота в глазах и трусах заодно. 
Но то ли грубое очарование Антона поблекло со временем, то ли я стала сильнее, но от настолько дешевого подката лишь злость пробуждается. 
Хочется заорать, нахлестать его по щекам… А затем… 
Ничего! 

- Хорошо, - спокойно отвечаю явно не то, что от меня ожидается, - могу я теперь пройти? У меня сегодня важный день.