На самом деле, это не я его соблазнила, хотя, технически, все выглядело так, будто я предложила себя, а он не отказался. 
Но нет! 
Он меня хотел. Все то время, что мы общались с его, так называемым, «братишкой», все то время, что я сохла по нему, с ума сходила, в снах развратных видела и мучилась из-за того, что меня не замечают. 
А меня – замечали! Очень даже замечали! 
И потому и не отказались, когда сама пришла. И сама положила его руку себе на… Ой, не стоило вспоминать, куда я его пальцы положила! Теперь в этом самом месте – потоп! 

Я торопливо отпиваю еще, пытаясь затушить жар в горле. И надсадно кашляю. Потому что коварный Хохлов мне налил в бокал из-под шампанского коньяк. 
Вот у меня глаза на лоб и лезут, со слезами и расфокусировкой. 

- Ох, Катенька, что с вами? Что случилось? – суетится рядом Хохлов, пока я кашляю и смотрю на него взглядом серийного убийцы, загнавшего свою юбилейную жертву. 

- Аллергия, - наконец, выхрипываю я. 

- О, а у вас лекарства с собой? Это на шампанское, да? 

Я торопливо отхожу  из-за стола, подавив в себе гнев с всеми ему сопутствующими, извиняюсь перед коллегами и спешу на выход. Хохлов трогательно поддерживает под локоток, мелет какую-то чушь, предлагает подвезти до дома… 

Я иду молча, борясь с желанием засветить ему по сладкой роже. Кулаком. Как Машка учила. 
Потому что его намерения вполне очевидны. И на редкость тупы и гадки. 
Очень хочется выйти из себя и показать мерзавцу, какими бывают хрупкие девушки. 

Но нельзя. Я в образе. Нельзя. Катя, НЕЛЬЗЯ!

За дверью зала я намереваюсь , наконец, отлепить настойчивого, явно попутавшего все берега, ухажера   и уехать домой. 
Я уже прихожу в себя, коньяк на шампанское дает неожиданно приятное послевкусие и желание что-то сделать. Такое… Например, засандалить этой твари сандалей. По морде. 
За всех обиженных женщин, и в первую очередь , за его жену. 
Но держусь, никуда не денешься. 

- Катенька, я сейчас… Я на машине… - суетится не подозревающий о том, что я его уже мысленно расчленила, разложила по пакетам и закопала в разных местах Воробьевых ,  Хохлов.

Смотрю на его красную рожу, прикусываю губу и серьезно склоняюсь к тому, чтоб пойти на поводу у своих желаний… И тут за спиной раздается знакомый грубый голос:

- Вы выпили, Сергей Владимирович. За руль нельзя. 

Мы разворачиваемся. 

Зубов стоит близко, сумел подобраться, надо же! И внимательно разглядывает нас. 
Меня, с красными щеками и горящим жаждой мщения взглядом. Хохлова, с бегающими глазками и мокрыми от постоянных облизываний губами. 
Его руку , интимно лежащую  на моем плече. 

Мне чудится, или у Зубова реально подрагивают ноздри? Ух, словно зверь хищный! Заводит… 
Катя, стоп. 
Тебя коньячок завел. 
Домой. 

- Спасибо, я на такси, - выворачиваюсь из-под лапы Хохлова. 

- Я провожу, - подрывается тот, но Зубов становится у него на пути:

- Вас Васильев спрашивал только что. Хочет порекомендовать… Я не особо понял, куда и кому, но хвалил… 

- О! – глаза у Хохлова сразу становятся еще более масляными, чем при взгляде на меня, - наверно… О… Катенька, не прощаюсь! Я вечерком наберу… 

- Э-э-э… - изумляюсь я подобной перспективе, но ничего ответить не успеваю. 

Хохлов исчезает за дверью, а я… 

А меня несет неведомая, хотя, о чем это я? Очень даже ведомая! 
Меня несет ведомая сила в сторону… 
Причем, так быстро и бесшумно,  что я сообразить ничего не успеваю. 
Только смешно перебираю ногами, хватаю воздух ртом… И через мгновение оказываюсь в первой, мать ее,   позиции! 
То есть, я, Зубов и пустой кабинет.