Не хотелось бы пострадать ни за что.

В общем, следовало ехать к Верке в больницу.

Выслушав причитания братца, плавно перешедшие в воспитательную речь, я тем не менее собралась и квартиру покинула, строго-настрого наказав Косте говорить всем, что он понятия не имеет, где я нахожусь. Сашка на этот раз со мной не поехал, заявив, что в больнице у тети Веры ему делать нечего, он лучше за компьютером посидит, в какие-то там игры поиграет, а потом заглянет к своему дружку.

– А уроки?! – завопил Костя.

Я тихо выскользнула из квартиры, решив, что они разберутся без меня. Если бы пришлось делать ставки, поставила бы на сына: он все равно будет заниматься тем, чем хочет.

Во дворе клиники Рубена Саркисовича Веркиного «Сааба» не оказалось.

Тем не менее я зашла внутрь и поинтересовалась состоянием здоровья подружки у дежурной. Мне сообщили, что госпожа Ковтун клинику покинула сегодня с утра, а именно в семь часов сорок минут. Чтобы что-то заставило Верку покинуть какое-то место до часу дня… Да она в семь сорок иногда только ложится!

Я спросила, на месте ли Рубен Саркисович. У доктора Авакяна сегодня выходной, ответили мне. Как, впрочем, и у большинства людей, подумала я. Народ праздник Победы отмечает, а я, как обычно, неизвестно чем занимаюсь. Правда, сама отмечаю не 9 мая, а 15 февраля, день вывода советских войск из Афганистана, я ведь была на другой войне, но и 9 мая – святой день, надо бы хоть на Пискаревку заехать…

Правда, для начала все-таки следует выяснить, что случилось с Веркой. У меня имелся номер сотового телефона Рубена Саркисовича, по которому я и позвонила, чтобы прояснить ситуацию.

– Ланочка, любовь моя, с праздником! – заворковал Рубен Саркисович в своем обычном стиле. – Заезжай в гости, водочки выпьем, павших помянем. Святой день сегодня!

Я поблагодарила Авакяна и поинтересовалась местонахождением подружки, если оно ему, конечно, известно. Рубен Саркисович тут же слегка погрустнел и сообщил, что Верка вчера, как обычно, изображала из себя умирающую, хотя на самом деле пострадала незначительно. «Чего и следовало ожидать», – подумала я, но вслух ничего комментировать не стала.

Проведя какое-то время с Авакяном, Верунчик уже собиралась отправиться баиньки в выделенную ей палату, но в клинику вдруг привезли какого-то ее знакомого, которому чей-то муж хорошо поддал – можно было догадываться, за что. Авакян быстро обработал мужику раны (до следующей бабы заживут, по меткому определению врача), а моя подружка решила утешить бедного Витю. В результате Верка отбыла из клиники с Витей, по всей вероятности, или к нему, или к себе.

В общем, исчезновение подружки из клиники было объяснено. Я поблагодарила Авакяна, сказала, что постараюсь к нему сегодня заскочить, после чего снова набрала Веркины сотовый и домашний. Никто не отвечал. Или спит до сих пор? У подружки такой крепкий здоровый сон, что ни на какие телефонные звонки она не реагирует, хотя аппарат и стоит у изголовья кровати.

Я не знала, что теперь делать, и сидела в машине перед клиникой, раздумывая, куда поехать. От раздумий меня оторвал звонок сотового.

– Ланка, я у тебя, – прозвучал Веркин голос. – Дуй домой.

Я дунула.

Костик уже кормил Верку своей стряпней, демонстрируя чудеса красноречия. Подружка уплетала за обе щеки, словно неделю маковой росинки во рту не держала. При виде меня подмигнула украдкой, затем повела взглядом в сторону Кости. Подружку я давно научилась понимать без слов.

– Я хотела сегодня на Пискаревку проехаться, – сказала я вслух. – Надо отдать дань павшим. Давай съездим.