- Практика у меня и так не страдает, - гордо заявила Катька, - Так что нечего мне подрываться и нестись сломя голову в этот бандитский клуб...

- Да почему бандитский?

- А у кого еще настолько карманы от денег пухнут, что не жаль потратить несколько тыщ долларов на рекламу в журнале?

- Да ну тебя! - отмахнулась Варвара.

Самой дурацкой чертой подруги было то, что она вечно затевала какие-то пустые разговоры. Нет не самой. Самой дурацкой, что она не только затевала эти пустые разговоры, она еще развивала их и доводила до бессмысленных споров. В остальном же Катерина была замечательной подругой и весьма приятной женщиной. «Женщиной... - Варвару в который раз перекосило от этого статуса, - Да уж! Девушками их уже не назовешь. Вчера какая-то сволочь в “хозяйственном” даже «бабкой» нарек. Так и буркнул: «Бабка, двинь от прилавка!» Вот так всегда в жизни и получается - заскочишь в магазин на пять минут мыла купить, а выйдешь с грузом прожитых лет на горбе!»

Впрочем, Катьку вряд ли кто «бабкой» назвать осмелится. Она выглядит как «слегка повзрослевшая Джина Лолобриджида». Даже похожа на нее чем-то. Всегда ухоженная, подтянутая, с прической и маникюром, деловой костюм на ней «как влитой» сидит, каблуки 12 сантиметров. Да с чего ей плохо выглядеть? Костику ее уже почти двадцать - студент, живет своей жизнью. Хлопот матери никаких не доставляет, даже жениться не собирается. Муж - адвокат. Да и она сама себе хозяйка. И работа у нее - что надо. И дом - полная чаша. Не жизнь, а малина у Катьки.

«Не мне чета!» - тут Варвару передернуло. Вспомнилось, как вчера, выйдя из “хозяйственного” оплеванной, так и не купив по случаю тяжкого оскорбления мыла, помчалась с двумя огромными сумками домой. И там завертелась по полной программе матери-одиночки, у которой двое уже не маленьких, но еще не самостоятельных и очень голодных детей: ужин, разбор «школьных полетов», уроки с Сашкой, краткий выговор Маняше, грязная посуда, веник, швабра, замоченное белье... а завтра еще нужно найти кого-то, чтобы оттарабанить машину в ремонт, потому что без «колес» - просто полная засада. Господи!

«И чего я засиделась у Катерины. Пора тащиться домой, только мыла бы не забыть купить по дороге. Ведь дети сегодня в школу грязными пошли. Если не проспали, конечно».

Машка в свой десятый только на пинках выпроваживается. Говорит: «Я домоседка», причем говорит с таким видом, словно сообщает, что пацифистка и на войну не пойдет по убеждению. Что-то забывает она, что домоседка, когда вечером на гулянку намыливается. А Сашку, если бы можно было, то и сама в школу не пустила. Что не день, то вызов к учителю. Хорошо, если к учителю. А то в прошлый четверг, когда он в портфель преподавателя по эстетике резиновую кучу подложил, так прямо к директору вызвали. «Эстеты! Ну дерьмо резиновое, ну можно в первую минуту принять за настоящее, подумаешь делов-то! Я эту гадость где только в доме не находила. И ни разу так не визжала, как эта «эстетичка»!»

Да! И еще с Монькой гулять... Он в семье единственный аристократ - старается жить по часам. Плохо, что прислуга у него не вышколенная: то проспит, то просто некогда вывести пса в семь вечера, когда другие собаки гуляют. А Монька гордо обижается - ложится у стены в коридоре, морду свою холеную отворачивает и великосветски грустит. Видимо. раздумывает, каким образом его - чистопородного Ньюфаундленда занесло в столь паршивую, тесную для него квартирку, где его окрестили по рабочему «водолазом», дали совершенно дурацкую кличку и вечно пренебрегают его интересами.