– Сергей Петрович, мне нужен живой испытуемый, – ответил Рябов бескомпромиссно. – Человек во плоти…

– Искандер, Скан, ну где я тебе его найду? Мне, что ли, самому забраться в твой кокон?

– Нет, вам пока не надо, Сергей Петрович.

– Спасибо. Ты скажи, что мне делать с твоими участившимися осечками… Мои отчёты, Саша, явно не радуют наших заказчиков.

– Дайте мне ещё два-три дня. Вот луна проскочит последнюю четверть… С новолуния у нас будет успех, я обещаю…

– Ты это сейчас придумал? – Шеф хмыкнул и, видимо, надавил на гашетку газа своего «шевроле», кого-то обгоняя на трассе. Характерные звуки выдали даже поток воздуха за приоткрытым окном пассажирской дверцы.

– Нет, с ночи.

– Ладно, Скан, поезжай домой. Отдохни. Но помни, ситуация у нас не тривиальная. На меня нажимают… Понимаешь?

– Но это же наука, Сергей Петрович. Наука! Новые рубежи, какой нажим?!.

– Знаю, что новые. Поэтому и беспокоюсь. – Шеф подбирал слова. – Ты сеанс свой сегодняшний записал?

– Нет.

– Вот и плохо. И чем мне ребят сегодня нагружать прикажешь?

– Ко мне в лабораторию никого не пускайте. Хотя постойте… Пусть Андрей Демидов поработает над компьютерными тестами. Но только он. Я ему позже сам позвоню.

– Ладно, гений… Будет исполнено. А ты джинна своего из лампы когда выгонишь? Может, ещё лекцию какую-нибудь напишешь по астрологии? Про новолуние…

– Сергей Петрович, – Рябов взвился, – издёвку эту вашу я ни в каком виде не принимаю. Уж простите…

– Хорошо, Скан, не кипятись. Выпей лучше кофе. Может, меня всё-таки дождёшься? Я через десять минут буду…

– Нет, шеф. Сил у меня для личной встречи сегодня никаких не осталось. Еду домой отсыпаться.

– Хорошо. Значит, завтра опять в ночь выходишь?

– Нет, Сергей Петрович. Поработаю дома. Может, день, может два.

– Ясно, Саша. Будешь дожидаться новолуния…

– Его самого.

– Скан… Насчёт испытуемых… Будут. Я обещаю. Вернёшься на работу – будут. Сколько скажешь…

Рябов прервал разговор, выключив связь.

Зелёный Matiz, верный ездовой товарищ Рябова, открыв хозяину дверь с брелока, почему-то решил не заводиться. Неужели тоже насмотрелся ущербной луны? Фары включались, радио и кондиционер работали. Двигатель сказал несколько раз по-грузински: «Вах-вах-вах-вах, генац-ц-ц-ц-ц-цва!.. генацва… вах-вах-вах… генац!..» Рябов, невольно уловив это странное звукоподражание, решил не помогать товарищу его завершать – открыл капот. Сверху на крышке воздушного фильтра лежал лист бумаги А4 с броской надписью красным фломастером: «Жан, я помню, что тебя давно пора отвезти на СТО, поработай ещё пару дней. Я сильно загружен» – и подписью: «Искандер».

Рябов взял лист и прочитал громко вслух:

– Жан, я помню, что тебя давно пора отвезти на СТО, поработай ещё пару дней. Я сильно загружен… – и добавил: – Пожалуйста, генацвале! – после чего закрыл капот, а лист с запиской сложил вчетверо и сунул во внутренний карман куртки. Жан завёлся.

«Он снова мне верит, – подумал Рябов с грустью, – со мной всё ясно». С машиной, «заправленной» шефом, они разминулись через пару минут после того, как Рябов прошёл двухминутный контроль на блокпосту и был выпущен за шлагбаум прилегающей территории института. Сергей Петрович Феоктистов помахал ему рукой. Рябов ответил тем же, без энтузиазма.

Объехав Мариентальский парк по Горбатому мосту и дальше проскочив кривым лонжероном по Садовой, выехал на Фильтровское шоссе. Прямое как стрела шоссе неожиданностей не преподносило. И это радовало. Организм, натренированный за последний год ночными бессонницами, хоть и не сдавался и продолжал сохранять всю правильную моторику водителя, но голова гудела, напоминая о пресловутых тета-ритмах в фазе быстрого сна. И действительно, внешняя симптоматика напоминала быстрый сон…