– Не дадите сигаретку? – спросила Сесиль.

Он достал пачку «Житан», чиркнул спичкой. На лице Сесиль отразилось неземное блаженство.

– Не уверен, что тебе сейчас полезно курить.

– Слушай, Мишель, перестань все время указывать мне, что делать.

Я проводил Сесиль до дома. Шли молча – говорить не хотелось ни ей, ни мне, дважды ненадолго останавливались, чтобы она могла передохнуть.

– Может, все-таки вернешься в больницу?

– Мне не нужна нянька, забыл?

Я первым поднялся по лестнице, успел незаметно забрать свою записку и достал ключ из-под коврика. Сесиль вошла в квартиру. Я остался за дверью.

– Не волнуйся, все будет в порядке.

– Хочешь, я верну тебе ключи?

– Нет, оставь у себя… Конечно, если не собираешься меня бросить.

– Не глупи!

Она поцеловала меня в щеку.

– Постараюсь заглянуть завтра.

– Приходи, когда захочешь.

Я снова обошел все бистро, на сей раз в поисках Франка. Никто его не видел.

Два приятеля брата отвели меня в сторонку, но они просто решили пошутить надо мной.

– Может, твой брат где-то завис с Сесиль? – сказал один.

– Если найду Сесиль, Франку точно не скажу, – пообещал другой.

Я и не думал реагировать – мне было не до шуток – и везде просил об одном и том же: «Увидите его, передайте, чтобы связался с братом. Срочно».

Я заглянул к лучшему другу Франка Ришару, жившему за мечетью. Они были членами одной партячейки и вместе продавали «Юманите диманш» на рынке, что на улице Муфтар. Я удивился, увидев бритую наголо голову Ришара, а он, как мне показалось, растерялся.

– Что-то случилось?

– Почему ты так говоришь?

– Твоя прическа…

– Слушай, Мишель, я очень занят, у тебя какое-то дело?

– Я надеялся найти здесь Франка.

– В последнее время я его не видел. Он сказал, что ночует у меня?

– Ничего он не говорил, я и так знаю, вот и подумал…

– Он, наверное, у Сесиль.

– Увидишь Франка, попроси, чтобы связался со мной. Это важно.

– Обязательно.

Пауза продлилась на несколько секунд дольше, чем следовало. Ришар, всегда такой непосредственный и открытый, держался настороженно и с трудом сохранял спокойствие. В этом было что-то гадкое, фальшивое. Умелые лжецы ничего не боятся и всегда смотрят собеседнику в глаза, те же, кто врать не умеет, отводят взгляд, как будто обороняются. Нужно это запомнить.

– Новая прическа идет тебе меньше прежней.

Для очистки совести я зашел еще к двум товарищам Франка. Они не знали, где он может быть, но пообещали передать ему сообщение – если увидят.

За ужином мама спросила:

– Как дела в лицее?

– Как обычно.

– Чем вы занимались?

– На английском продолжали изучать Шекспира, на занятиях по французскому начали читать «Сутяг»[90].

– Ты подготовился к контрольной по математике?

– Мы с Николя много занимались.

– Жалко, что мы давно не видели твоего друга, – сказал папа. – Пригласи его как-нибудь в воскресенье на обед.

Полночи я придумывал правдоподобные отговорки для Шерлока, которые он мог бы принять, не усомнившись в моей правдивости. Спал я плохо, а утром с тяжелым сердцем решил отправиться на заклание и вдруг нащупал в кармане куртки листок – бюллетень госпитализации, который дала мне заполнить медсестра в больнице, куда мы привезли Сесиль. Это был знак судьбы. Спасительный выход. Я колебался. Можно было подделать бюллетень, это было нагло, но именно поэтому могло получиться. Иного решения все равно не существовало. Я взял черную шариковую ручку и вписал свое имя и минимум деталей. В графе «причина несчастного случая» поставил «был сбит велосипедистом». Я постарался изобразить мелкий, неразборчивый «медицинский» почерк, а вместо подписи поставил закорючку. Когда я протягивал листок Шерлоку, сердце у меня бешено колотилось; он взглянул и спросил, как я себя чувствую.